Следующие полтора часа Иван Матвеевич со скучающим видом сидел, откинувшись в кресле, а два координатора не отрывали глаз от огромного плоского монитора. То, что они там увидели, их ошеломило. Когда на экране появилась заставка с какими-то непонятными символами, они еще долго молчали, переглядываясь между собой. Потом князь, обращаясь к Францу, произнес короткую фразу на неизвестном языке. Но Фотиев, сидя в кресле с закрытыми глазами, сказал:
— Господа, я отлично понимаю этот жаргон, так что, если вы желаете поговорить конфиденциально, вам лучше выйти из кабинета. Но вы совершенно правы, то, о чем вы только что узнали, — смертельно опасная тайна. Она с древнейших времен сохраняется избранными, и до этого момента я был единственным, кому она известна. А теперь ее знаете и вы. Когда же мы приоткроем миру мизерную ее часть, самую верхушку айсберга, то тем самым приведем в действие механизм плана, который я вам изложил.
— Предположим, что мы вам поверили, господин Иоганн. — Верховный координатор старался говорить спокойно, не выдавая охватившего его возбуждения, но Фотиев по проступившим на его щеках красным пятнам понял, что обычная выдержка на этот раз изменила князю. — Только предположим. Но я не вижу в этом плане вашей выгоды. Что вы потребуете взамен?
— Совсем немногого, — ответил Иван Матвеевич, у которого давно был заготовлен ответ на этот вопрос. — Моя цена — существование той самой организации, с которой вы столкнулись в Москве и о которой мы с вами говорили, господин Айзенштадт. Она мешает вам, а с определенного времени стала мешать и мне. Из этого следует, что она должна быть уничтожена.
У обоих координаторов от изумления глаза полезли на лоб. Ничего подобного они не ожидали. Неужели этот непонятный человек и в самом деле вознамерился уничтожить собственную, такую могущественную организацию?
— Разве это возможно? — недоверчиво спросил Франц.
— В обычных условиях — нет, — честно ответил Фотиев. — А вот в условиях тотального контроля и жесткого давления, которые неизбежно будут созданы в России при всеобщей мобилизации, вполне можно попробовать. Шансы на успех велики, потому что руководить акцией я собираюсь лично. Если вы согласны на такой расклад, предлагаю утвердить взносы участников предприятия. С вашей стороны это финансирование и политическое обеспечение, с моей — интеллектуальная собственность и дальнейшая разработка проекта.
Иван Матвеевич покинул замок, чувствуя себя выжатым, как половая тряпка. Эти теневые вершители судеб мира, уже решив принять предложение, яростно торговались за каждую копейку. И все-таки он был доволен, потому что достиг главной цели — договорился с ложей, открыв при этом не слишком много секретов. Основную же часть тайны он удержал при себе, чтобы использовать, когда настанет подходящее время…
7
— В шестнадцатом году? — недоверчиво переспросил Жуковский. — Это до революции, что ли? Так что же получается, этот человек — из наших? Или, может быть, из мутантов?
— Нет, — возразил Синицын, — будь он мутантом, то не смог бы так сохраняться почти сто лет. Ни один из известных нам мутантов не прожил больше двухсот пятидесяти. Кроме того, вторичное ментальное отражение не выдает в нем ничего особенного — обычный человек совсем недалекого ума.
— Или очень ловко укрывающийся, — не согласился Сергей. — Слишком уж он просто выглядит. И мне не почудилось, я действительно опознал в тот момент ауру Фотиева.
— Не хочешь ли ты сказать, что это был Иван Матвеевич собственной персоной? — улыбнулся Андрей.
— Действительно непонятно, — подвел итог Бойцов. — То, что Фотиев мог лично приехать в Магадан, я исключаю сразу, потому что он торчал бы здесь, как ледяной айсберг в пустыне, и вы бы сразу определили его, как бы он ни маскировался. Другое дело, что он мог специально подготовить этого кругломордого, чтобы разведать обстановку и узнать планы Сергея.
— Снова приехали, — оборвал его Жуковский. — Сам ведь только что говорил, что видел кругломордого почти сто лет назад. Вспомни, в ордене никогда не было человека с такой внешностью?
— Нет, — ответил после недолгого раздумья Степан, — и не только у нас, но и у отступников тоже. Уж кто-кто, но я-то знаю в лицо всех до единого.
— Тогда кто он такой? — не отступал от своего Жуковский. — Секретный агент Фотиева, которого тот скрывал от всех?
— Исключено, потому что просто невозможно, — отрезал Бойцов. — Невозможно даже для такого интригана, каким был Иван Матвеевич. Ну подумай, где можно столько времени прятать такого человека? Даже если представить на миг, что он умеет скрываться подобно тебе, то за такой срок все равно хоть раз бы, да прокололся.