— Одну минуту, Сато-сан, — крикнул он.
— Да сансэй? — Илта развернулась к «папаше».
— Я только хотел спросить — что с вашей подопечной?
Лицо куноити оставалось бесстрастным.
— Она погибла, — равнодушно сказала она, — случайная пуля. В рапорте все написано.
— Мда, печально — Исии Сиро дернул кустистой бровью, — ну ладно, идите.
Илта вновь поклонилась и вышла из кабинета. Исии Сиро молча проводил ее взглядом, потом пожал плечами и, распахнув папку, вновь углубился в чтение.
Полная Луна за окном иллюминатора струила свой бледный свет, освещая внутренность небольшой каюты, столик и светловолосую девушку в белой пижаме. Поджав ноги, она сидела на стуле и сосредоточенно дописывала что-то на большом листе бумаги. По правую руку от нее лежала стопка точно так же исписанных с обоих сторон листков.
— Мисс Севастьянова, — послышался снаружи стук в дверь, — не хотите прогуляться по палубе? Ночь просто чудесная.
— Сейчас, мистер Маккинес, — крикнула в ответ Наташа. Она дописала последнюю строку, поставив точку и положила листок в стопку к остальным. Скинув пижаму, она одела дамские брюки, кофту, накинула сверху теплую шаль и, собрав листки под мышку направилась к двери.
— Илта просила передать это вам, — говорила Наташа, стоя у поручней рядом с одетым в твидовое пальто Маккинесом, — в этих записях краткое описание проекта «Плеяда», ну и всего…что было там. Она сказала, что это может быть интересно канадскому правительству. И еще она сказала, что вы… — Наташа запнулась.
— Я не брошу вас, мисс Севастьянова, — успокаивающе произнес Роберт Маккинес, — мисс Сато просила позаботиться о вас, а ее друзья — мои друзья. Она очень хорошая девушка.
— Да, — задумчиво произнесла Наташа, — очень.
Она смотрела на океанскую гладь, посеребренную лунным светом и пенный след, оставлямый исполинским лайнером «Куин Уолли» полным ходом идущий в Ванкувер из Николаевска, куда Наташу доставляли под огромным секретом из Читы. Впереди была незнакомая Канада, позади — война, кровь, японцы, партизаны, Сиро Исии и…Илта.
— Интересно, как она там? — вслух спросила Наташа.
— Я думаю, что с ней все в порядке, — откликнулся Маккинес, — с ней всегда все в порядке. Она удивительная девушка.
— Да, — Наташа невольно сглотнула, чтобы голос ее предательски не вздрогнул, — удивительная, — она отвернулась, чтобы Маккинес не увидел слезы на ресницах.
— Знаете, меня всегда поражала ее независимость, — после недолгой паузы произнесла Наташа, — ее решимость, ее умение идти вперед, получать в зубы, вставать и снова побеждать. У меня, наверное, никогда не получится так…как она. За меня всегда решали другие — сначала отец, потом Борсоев, Барвазон, Илта. И, если честно, мне страшно сейчас.
— Чего же вы боитесь? — спросил Маккинес.
— Этой вашей Канады, — выпалила Наташа, — понимаете, я же буду совсем одна в чужой для меня стране. То есть, вы будете рядом, но ведь у вас там своя жизнь, семья, работа — вы не можете уделять мне много времени. И теперь мне страшно — что там будет со мной?
— Понимаю, — помолчав, сказал Маккинес, — знаете, мне это знакомо.
— Правда, — вскинула глаза Наташа.
— Да, — кивнул седовласый поэт, — я ведь приехал на Юкон из метрополии когда мне было почти столько же лет сколько вам. И точно также мне было непонятно, что делать дальше, как жить в открывшемся мне незнакомом мире. В память о том времени я написал стихи…хотите я почитаю их вам.
— Почитайте, мистер Маккинес, — кивнула Наташа, — я с удовольствием выслушаю.
Маккинес откашлялся и начал читать: