— Я вижу, вы заскучали, моя дорогая, — ставший громким голос вернул Наташу к действительности, — это не беда. Думаю, больше нам с вами скучать не придется. Мы ведь коллеги, моя дорогая Натали, и думается вам будет небезынтересно принять участие в грандиозном эксперименте, который я провожу уже двадцать лет. Принять участие не на десятых ролях, как раньше, даже не зная толком, ради чего вы стараетесь, но в полной мере осознав всю важность и ответственность нашей работы. Я уверен, мы сработаемся.
Седой венчик покачнулся и поднялся вверх — тот, кто сидел за колбами встал и шагнул вперед. Истошный крик вырвался из уст Наташи, ибо она вспомнила, кем был человек с портрета. Илья Иванов, гениальный российский и советский ученый, мастер искусственного оплодотворения, выступивший в свое время со смелой, граничащей с безумием идеей, о скрещивании человека с человекообразными обезьянами. Наташа помнила, как ей рассказывали о нем на медицинских курсах, добавляя при этом, что к величайшему сожалению великий советский ученый скончался в 1931 году в Казахстане от кровоизлияния в мозг.
Но теперь она видела, что это была очередная ложь. Неясно как, но Илья Иванов сумел обмануть смерть, одновременно блестяще доказав свою гипотезу. Наташа это понимала с необыкновенной ясностью, глядя на выходящее из-за стола голое существо поросшее седоватой шерстью, с лицом, причудливо сочетавшее человечьи и звериные черты. Тонкие губы раздвинулись, обнажая крепкие зубы и из пасти уродливой твари послышалось уханье, на которое отозвался многоголосый хор запертых в клетках обезьян. Но при этом серо-голубые глаза смотрели все так же строго, как и с портрета Ильи Иванова, русского Франкенштейна сотворившего свое чудовище из самого себя.
Часть третья: Лесные бродяги
С тихим шелестом раздвинулись ветви рододендронового куста и по дну неглубокого оврага, пригнувшись, пробежал невысокий человек в забрызганной грязью советской форме. Ухватившись за стебли китайского лимонника оплетающего, он вскарабкался наверх, сбросил с плеча винтовку и упал в густую траву. Желто-карие глаза внимательно оглядывали пройденный им путь.
Ждать пришлось недолго — из кустов с криком взлетел широкорот, блистая на солнце темно-зеленым оперением, и одновременно на дно оврага бесшумно спрыгнул высокий широкоплечий мужчина одетый в форму британских коммандос. Оглядываясь назад, напряженно вслушиваясь в лесные шорохи, он двинулся вперед. Лицо засевшего в засаде осветилось довольной ухмылкой, он навел ствол на шедшего по дну оврага человека, но тут же поморщился — высокая трава могла помешать удачному выстрелу. Тогда, уже не скрываясь, стрелок встал в полный рост. Лицо идущего в овраге окаменело, его рука дернулась к поясу с кобурой, но зависла в воздухе — он понял что не успевает. Человек на обрыве осклабился и сплюнул, поднимая ружье. Несколько дней его, вместе с товарищами преследовали как бешеных собак и вожаком этой гончей своры был тот, кто стоял сейчас под прицелом в овраге. Сегодня они весь день выслеживали друг друга — обманывая, обходя, устраивая засады. Стрелок на обрыве не торопился стрелять, наслаждаясь бессильной злобой на лице врага.
Раздался выстрел, но человек в овраге оставался стоять на месте, на его лице отражалось искреннее удивление. Тому же, кто целился в него из берданки пришлось гораздо хуже — с аккуратной дыркой во лбу он медленно опускался на землю.
Боец обернулся — из чащи невысоких лиственниц поднимался монгольский дуб с широкими ветвями, где казалось и вовсе негде спрятаться человеку. Тем не менее, сейчас оттуда спускалась молодая женщина в серой, обтягивающей одежде. В одной руке она держала еще дымящийся пистолет-карабин системы «Маузер». Спустившись на землю, она спрыгнула в овраг и подошла к спасенному ей человеку.
— Ну, что пан Свицкий, — усмехнулась девушка, — я же говорила, что мы управимся с этим делом еще до темноты, — она указала рукой на клонящееся к закату алое солнце.
На дне оврага горел костер, над которым, на импровизированном вертеле из древесных прутьев поворачивался убитый еще днем заяц. У костра сидело двое — высокий мужчина в форме коммандос и молодая женщина с раскосыми синими глазами.
— В общем, именно так и обстоят сегодня дела, — говорила Илта, поворачивая над костром капающую жиром дичину, — сейчас мне просто позарез нужен человек, знающий те места, а еще лучше — несколько таких людей. Ты же сам бежал из Бамлага, ты знаешь Сынныр и теперь мне нужна твоя помощь, Василь.
Сидящий у костра человек неопределенно пожал плечами и протянул руки к костру — ночи здесь даже летом были холодны.
— Не знаю, насколько я могу быть тебе полезен, — сказал он, — Сынныр большой. Да, иные зэки болтали, что в горах строится некий сверхсекретный объект. Говорили еще, что тех, кого отправляли на тот объект так и сгинули, но мало ли чего болтают. Кто-то из зеков говорил, что в сороковом Мировая Революция начнется, что и им верить теперь?
— Ну, уж в Центр точно можно верить, — усмехнулась Илта, — проект «Плеяда» существует, черт бы его побрал! Кто-то из тех кто им заведует, увел у меня из под носа девчонку, и пусть Эмма-о, будет мне порукой — я не успокоюсь пока не отплачу им сполна!
Василь Свицкий иронически покосился на взволновавшуюся девушку, хмыкнул, но промолчал, начав снимать с вертела куски мяса.
— У меня мало времени и еще меньше людей, — продолжала Илта, — сам понимаешь, дело секретное. Ты знаешь те места, я — нет. Мы с тобой неплохо работали раньше, да и сейчас хорошо получилось. Квантунская армия гарантирует щедрое вознаграждение каждому, кто окажет мне помощь. Деньгами, протекцией, можем оплатить билет до Одессы, а там уже до твоего Львова рукой подать.
— Прекрати, — поморщился Свицкий, — это пошло, в конце концов! Я бы помог тебе и без этих подачек, хотя бы потому, что ты не первый раз спасла мне жизнь. Если бы это зависело от меня, я бы уже сегодня пошел с тобой. Но, как ты знаешь, я человек подневольный.
— Знаю, — кивнула Илта, — но это уже не твоя забота. С твоим руководством я договорюсь сама.
Василь Свицкий с интересом посмотрел на нее, но ничего не сказал. Снимая кусок зайчатины, он передал один из них Илте, во второй впился зубами сам.
— Я, воїн Української Повстанчої Армії, взявши в руки зброю, урочисто клянусь своєю честю і совістю перед Великим Народом Унраїнським, перед Землею Зеленого Клiна, перед пролитою кровью усіх Найкращих Синів України…
К юго-востоку от Хабаровска начинались живописные предгорья Сихотэ-Алиня, где покрытые лесом холмы пермежались лесными долинами и прогалинами. Здесь на небольшой лесной поляне стояла группа мужчин от двадцати до сорока лет. Одеты они были в канадскую форму, однако вместо британской кокарды на шапке с отворачивающимися наушниками красовался тризуб, а на левом рукаве — «жовто-блакитную» повязка с надписью «Зеленiй Клiн». Все они стояли полукругом у импровизированного алтаря — небольшого столика, покрытого расписной скатертью. На ней лежал искусно вырезанный из дерева трезубец, с хищно заостренными наконечниками. Возложив на него правую руку, воины читали слова присяги:
Буду мужнім, відважним і хоробрим у бою та нещадним до ворогів землі української.
Буду чесним, дисциплінованим і революційно-пильним воїном.
Слова эти бойцы повторяли за крепким седоусым стариком, в отличие от остальных облаченного в зеленовато-серый мундир, шаровары с лампасами и фуражку с красным околышем. На ней, впрочем, красовался все тот же «тризуб», так же как и на рукаве мундира виднелся шеврон — желто-голубой флажок с зеленым треугольником. Знамя таких же расцветок мерно колыхалось и в руках стоящего за спиной старика смуглого парня с резкими, «орлиными» чертами лица, облаченного, несмотря на жару в папаху и черкеску с газырями.
— Суворо зберігатиму військову і державну таємницю. Буду гідним побратимом у бою та в бойовому життю всім своїм товаришам по зброї.
По краям поляны, выстроившись в каре, стояли воины, обмундированные также, как те и кто давал присягу перед алтарем. На плечах все держали винтовки — не далее, как сегодня утром использовавшиеся по прямому назначению. Место было неспокойное — в горах еще укрывались разного рода «партизаны»- отрезанные от своих остатки советских частей, китайские повстанцы, дезертиры и просто бандиты. Время от времени они пытались проводить «красный террор» за которым следовала решительная и беспощадная расправа. Именно так получила боевое крещение группа канадских украинцев, прибывших на помощь «Зеленому клину» и сейчас приносящих «Присягу украинского националиста». Успех их сегодняшней операции свисал с ветвей стоящего на краю поляны монгольского дуба — с десяток человек в советской и китайской форме. Не доходя до этого дуба каре размыкалось, крайние солдаты стояли от него не меньше чем в пяти шагах. Собственно сейчас под деревом сидел только один человек, отмахивавшийся от слетавшихся на мертвечину мух.