Эти места не пустовали — вокруг то и дело появлялись темные силуэты, в которых узнавались обезьянолюди. Иногда они перекидывались несколькими словами с провожатыми Наташи, которая тряслась от страха всякий раз, когда мерцающие красным светом глаза останавливались на ней. Глаза девушки уже привыкли к темноте и она видела, как от основного коридора отходили другие, более узкие. Оттуда несло острой звериной вонью — как и от провожатых Наташи.
Коридор уходил под уклон и все больше напоминая какую-то пещеру — которой он, надо полагать, и был изначально. Стены носили следы лишь самой поверхностной обработки, каталка все чаще подпрыгивала на неровностях пола, на котором блестели небольшие лужицы. Ответвления здесь походили на темные норы оттуда слышались жутковатые звуки — урчание, утробный хохот, приглушенные вопли, вспыхивали и гасли красные глаза. Похоже здесь создания доктора Иванова легко вернулись к образу жизни обезьяноподобных предков человека.
Неожиданно до уха девушки донеслись новые звуки: отрывистые чеканные фразы, на смутно знакомом языке и вслед за ними — равномерный рокот, в котором Наташа безошибочно уловила топот множества ног. Вот коридор свернул за угол и Наташа невольно дернулась на своей каталке — справа от нее разверзся огромный котлован дальние стены которого терялись во мраке. Слева вздымалась сплошная скала, вдоль которой тянулась узкая дорога спускающаяся вниз. По ней конвоиры девушки и покатили ее каталку. Наташа же смотрела вниз, сейчас даже позабыв об испуге — ее захватило разворачивающееся внизу грандиозное действо.
Раньше это видимо была обычная естественная пещера, однако человеческие руки неплохо над ней поработали, превратив в глубокий котлован, с четкими прямоугольными очертаниями. В скальных нишах крепились большие прожекторы, заливавшие все тусклым светом. А на дне, словно на огромном плацу маршировали колонны солдат, одетые в хорошо знакомую Наташе форму. Девушка присмотрелась к марширующим и невольно охнула.
Внизу шли обезьянолюди: в форме НКВД, с соответствующими знаками отличия, довольно ловко держащие на плечах винтовки. Красные глаза поблескивали в свете прожекторов, а на уродливых мордах было не менее серьезное выражение, нежели у солдат РККА на параде.
Наташа перевела взгляд на щуплого человечека стоявшего на возвышении под одним из прожекторов и выкрикиваюшего команды в большой рупор. Форма на нем была явно не красноармейская, но в то же время смутно знакомая. Наташа напрягла память — и тут же вспомнила.
В похожую форму были одеты двое китайцев из повстанческого отряда незабвенного командира Порханова. Видно это и была форма китайских коммунистов, значит, и команды он выкрикивал на китайском. Советские и китайские коммунисты, теснимые по всем фронтам, все больше сближались, фактически происходило их слияние в очередной вариант Союза Социалистических республик. Однако Наташа не думала, что дело зашло так далеко, что китайцев допустили к столь секретному советскому проекту. Наташе даже показалось, что она узнает этого человека — одного из китайских военачальников, не так давно посещавшего столицу Советской Сибири и принятого самим генералиссимусом.
— Наплаво! Клугом! Шагом малш!
Со стороны китайское коверканье русского языка могло показаться смешным — вот только Наташу, при взгляде на старательно марширующие колонны зверолюдей в форме красноармейцев совсем не тянуло смеяться. Чем-то уж слишком жутким веяло от этого зрелища, словно предвестие недалекого и страшного будущего. Внезапно Наташе привиделся совсем другой плац — не плац, огромная площадь — по которой недочеловеческие орды грохочут сапогами перед вынесенным из подземелий саркофагом.
Тем временем, спуск кончился и дорога, по которой везли Наташу, свернула в очередной туннель. Здесь внизу, вновь пошли тщательно отполированные стены и потолки, да и освещение было заметно ярче, чем наверху. Однако через сто метров коридор оборвался перед массивной двустворчатой дверью из чистой стали. По центру ее красовался барельеф — ухмыляющаяся морда обезьяноподобного демона. Из оскаленной клыкастой пасти торчал длинный язык, вместо глаз красовались граненые шары из темно-красного стекла. В ином месте, подобная харя посреди коридора с электрическим освещением казалась бы странным курьезом, но здесь, в окружении обезьяноподобных тварей она выглядела более чем естественно. Один из конвоиров Наташи надавил на вытянутый язык, внутри жуткой образины что-то щелкнуло, тусклые глаза на миг осветились ярким светом и створки бесшумно разъехались. Двое обезьянолюдей вкатили внутрь каталку и дверь с лязгом захлопнулось.
Глазам Наташи открылась обширная пещера, по контрасту с предыдущим интерьером — оставленная почти в первозданно виде. Посреди пещеры текла небольшая речка, судя по шуму спадающая водопадом где-то вдалеке. От воды исходило зловоние, перебивавшее даже запах обезьянолюдей — видно сюда сливались сточные воды со всего Центра.
На берегу речки горел костер, возле которого стояли двое. Вернее один человек стоял, а другой сидел, скрестив ноги и, напевая заунывную песню, что-то бросал в огонь. Пламя от этого становилось ярче и меняло цвет, озаряя пещеру синими и зелеными вспышками. В них Наташе почудилось какое-то движение у стены, справа от закрывшейся двери. Новая вспышка осветила плоское скуластое лицо, узкие глаза, шапку с совиными перьями, небольшое зеркальце на груди, отразившее блеск колдовского пламени. Наташа бросила взгляд налево, потом опять направо — полукругом у стены, вдоль до потока с нечистотами неподвижно застыли фигуры в черных халатах.
Однако живые истуканы перестали интересовать Наташу, когда ее подкатили ближе к костру. Сидевший на полу оказался тем самым шаманом, что присутствовал на ее допросе наверху. Одет он был в то же одеяние, разве что на груди его появилось медное зеркальце, а в руках — шаманский бубен. Он бросил равнодушный взгляд на Наташу и снова отвернулся к костру. Куда больше обрадовалась стоявшая тут же Алиса Барвазон. Издевательски улыбаясь, она махнула рукой черным образинам и те засуетились вокруг Наташи. Несколько раз повернулся ключ, освобождая ее от наручников, девушку стащили с каталки и поставили на ноги, накинув на плечи покрывало. Отвыкшие от ходьбы ноги почти не держали и Наташа оперлась о каталку, чтобы не упасть.
— Не на пользу тебе пошли буржуйские харчи, — хмыкнула Алиса, рассматривая девушку, — хилая совсем стала. Ну, на здешнем пайке глядишь поправишься.
Вид старой врагини испугал, но одновременно и разозлил Наташу, которую взбесила ехидно-торжествующая улыбка на лице чекистки.
— Если такой паек, какой там наверху давали, так вряд ли, — съязвила девушка, — поди отсюда эту бурду черпаете, — она кивнула на сточные воды, — да, похоже и сами жрете. А что, по-пролетарски так.
Вопреки ожиданиям Наташи, ее слова не разозлили Алису.
— Дура, — снисходительно усмехнулась она, — чтобы ты понимала! Такие как ты только дерьмо и могут видеть, о чем им еще можно рассуждать. Посмотри наверх, изменница.
Она вскинула руку и Наташа невольно проследила за ее движением. Очередная вспышка осветила свод пещеры и тут же погасла. Вместо этого вверху стало разгораться бледное сияние — сначала чуть заметное, потом все более яркое. На глазах у удивленной Наташи каменная твердь словно растворялась, наливаясь синеватой чернотой. В этом непроглядном мраке разгорались маленькие огоньки, переливавшиеся множеством красок. Они распадались на множество больших и малых, превращаясь в настоящие созвездия и Наташа окончательно поняла, что ей показывают.