Логика не держалась логики. И за последние месяцы Кенси лично со своей эскадрой по приказам уничтожил столько не военных и не пиратских кораблей, что если бы не работа на Канцлера, то вся, буквально вся, Федерация была бы в праве его судить за разбой, диверсии и даже терроризм.
Когда Кенси свел все факты и странности, ему натуральным образом поплохело, и генерал сутки провел в личной каюте с головной болью. Чувства, что его подставляют на каждом задании, съедали остатки нервов и подтачивали крепкую психику верного Федерации генерала. Джареф любил Цинтерру. И любил Федерацию, какой она была несколько лет назад. И эта любовь, честность и вера в правильность поддерживала генерала, не давая ему еще раньше скатиться в апатию от одной мысли, что за проступок его самого могут ликвидировать. Даже не судить.
А теперь родная звездная система вовсе зажимала его меж двух огней. И Кенси с нарастающей тревогой ждал всплытия либо полицейской эскадры, которая сопроводит его на суд к колонистам, либо другой «Шторм», который его попросту уничтожит из-за доносов штабных офицеров о его «ненадежности».
Но дни текли своим чередом. Убивать их никто не собирался, зато новые приказы после бунта на Флайтоне не оставляли дней на вольный простой. Кенси чувствовал на себе слежку, ощущал укоризненный взгляд старшего помощника, видел страх в глазах экипажа, но все равно выполнял очередной приказ. Стреляя или посылая механоидов выбить из строя корабль неизвестного назначения, на борту которого могло находиться нечто важное. Или кто-то важный. Ведь контрабандисты и прочие нелегалы тоже не дураки – все маскировались под гражданских частников, и при выходе на связь могли даже легально зарегистрированный номер своей консервы назвать с фиктивной накладной для перевозки.
Кенси не выходил с будущими жертвами на связь. Делал все, как велел приказ, и говорил своим людям, что их натравили на очередных нарушителей закона. Так было ему проще. Так было другим проще. Но новостные ленты потом пестрели заголовками о потере связи с важной делегацией экспертов, дипломатами, переговорщиками… Или о нападении неизвестных на представителей торговых гильдий и даже на цинтеррианских деятелей. А поскольку даже на своем корабле он был не единственный, кто мог сопоставить данные из сети с проделанной работой, то экипаж начинал тихо генерала ненавидеть.
Джареф понимал, что долго так продлиться не может. И под давлением обстоятельств либо он станет жертвой экипажа, либо их таки отзовут от работы. Но экипаж был ближе. Недовольство нарастало. Верных людей, с кем можно было обсудить происходящее, почти не осталось. И Кенси тихо зверел, окончательно запутавшись, где в окружающем космосе для него нет врагов.
А еще учения эти в ОКФ тоже не оставили «Белый шторм» в равнодушных. Потому что пока часть эскадр официально отрабатывала свои маневры по вероятному противнику, их корабли ликвидаторов дважды получили наводку на крейсера флота. И не просто построенных на верфях колонистов, а вышедших с космической базы Цинтерры.
Кенси пребывал в прострации, и был близок к тому, чтобы плюнуть на все, выйти на связь с этими кораблями и выяснить, какого хрена происходит, но в последний момент побоялся. Заставил себя отработать, нашел мотивирующие слова для экипажа и отправил механоидов, чьи прицелы гарантированно не дрогнут, по кому бы ни приказали стрелять. А после миссии усилил свою охрану на борту и, запершись в каюте, очень долго и вдумчиво смотрел на личный пульсар, по обыкновению, хранящийся у него в сейфе под столом. Если бы на корабле начался бунт, и за дверью послышалась бы стрельба, Кенси без промедлений воспользовался бы оружием. А вот в кого полетел бы плазменный снаряд, Джареф точно не знал. Потому что на пике эмоций он был не уверен в том, что возьмет верх. Чувство гнева или офицерская честь.
Однако, ответственность за экипаж, который пока еще находился в его подчинении и частично служил ему на совесть, все-таки пересилила генеральскую слабость. И компактное оружие снова было убрано в сейф до лучших времен. Мимолетный раздрай отошел на второй план, и Кенси вознамерился сделать хоть что-нибудь для спасения себя, а так же своих людей. Понимая, что счастливый конец его «Белому шторму» уже гарантированно не светит, Джарэф решил хотя бы не погибнуть с позорным клеймом. Каким? Любая сторона придумала бы своё.
А так как на борту флагмана у Кенси еще оставался некий процент верных служащих, знакомых и даже друзей, генерал стал искать варианты как им выжить всем вместе и при этом не стать предателями и не прослыть дезертирами.