Как-то к слову пришлось, и я рассказал об этом случае Хаймовичу. Странное у него лицо сделалось. Закрыл он тогда ладонями лицо, а когда отнял – лицо его было мокрым. Меня тогда поразил тот факт, что из-под повязки, где у него глаза не было, тоже текли слезы. Глаза нет, а слезы текут. Не помню, что он сказал тогда, говорил что-то горячо, словно споря сам с собой, а что – не помню. Вот, когда постарше был, запомнил одну его поговорку, потому как правда: «Если бы я не был жесток, я бы не выжил. Если б я не был добр, я не заслуживал бы права на жизнь». Что-то воспоминания меня одолели. Чуть дверь с заветной табличкой не прозевал. Так и есть, КП! Замочная скважина заветная на месте, и коробочка допуска слева от замка. Привычная процедура – и щелчок замка.
Столько экранов в комнате и все разные места показывают. И все незнакомые.
Нет, вру. Вот оружейка изображена, я ее по рюкзакам нашим опознал. Пара экранов туман какой-то показывают. На двух мурашки. Входы в лифт на всех четырех этажах. Стоп, а где пятый? Пятый в мурашках. Мухи, поди, загадили. А вот и наш. Хаймович кемарит, а Федя рядом автомат всё разбирает-собирает. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы жрать не просило. Ух ты! Пружина соскочила и Косому по пальцу.
– Мать твою! – высказался Федор, тряся пальчиком. И я это услышал. Как это? Я в недоумении уставился на экран.
– Ты чего, косорукий, делаешь?
Косой подскочил как ужаленный и принялся озираться. Хаймович открыл глаза.
– Толстый? Ты чего в прятки играешь? Ты где?
– Как где? В командном пункте.
– Замечательно! – поднялся на ноги Хаймович. – Мои поздравления, Максим! Осмотри всё внимательно и мне рассказывай, только давай слева направо и сверху вниз, ничего не пропуская.
– Нет, ты прикинь, Хаймович, до чего техника дошла! – сокрушался Федя. – Он торк его знает где, а мы с ним разговариваем.
– Я думаю, Максим нас не только слышит, но и видит. Так ведь, Максим?
– Ага.
– Нет, я так не играю, – надулся Федя. – А мы-то его почему не видим?
– Это не предусмотрено системой. Он в наблюдательном пункте, а мы в наблюдаемой зоне, только и всего.
Косой хмыкнул и промолчал.
– Давайте не отвлекаться на мелочи, – это он Косому. – Рассказывай, Максим.
И начались мои мучения. Старый сто раз переспрашивал одно и то же. Я взмок, хотя жарко не было. И всерьез подумывал над тем, чтобы притащить деда на веревке, поднять на веревке и сюда, чтоб он сам всё осмотрел и не морочил мне голову. И, не выдержав, прямо деду это и предложил. Но он отказался, ссылаясь на то, что он не такой легкий, как кажется. Кости, мол, у него тяжелые. А еще он попросил меня не отвлекаться, а продолжать.
Пытка продолжалась с полчаса, но мне показалась вечностью.
– Так, Максим, вот этот стол, который перед тобой, на нем что лежит?
– Доска с кнопками.
– А перед доской экран есть?
– Есть, только не показывает ничего.
– Темный?
– Синий.
– Командная строка есть?
– Чего?
– О, господи! Ну как тебе пояснить… Помнишь, как на ноутбуке?
– Где?
– Ну как на том аппарате, который я взломать не мог.
– Сказал бы Косому, он прикладом бы раз – и вдребезги.
– Максим, не прикидывайся глупее, чем ты есть. Надо же, раскусил, подумал я, пряча улыбку.
– Что-то типа.
– Что именно?
– Ну написано «вход в систему», белая полоска и палочка на ней то появляется, то пропадает.
– Всё правильно, – вздохнул Хаймович. – Попробуй нажать на клавишу, знаешь, такую…
И Хаймович принялся пальцами рисовать на полу загогулину.
– На ней слово не по-русски написано, но первая буква похожа на русскую Е.
– Нажал.
– И что?
– Пишет, что пароль введен неправильно. Спрашивает: пароль забыли?
– Подсказку жми.
– Где?
– Боже мой, – Хаймович заломил пальцы. – Ладно, чем черт не шутит. Палочка на месте, моргает?
– Да.
– Буквы русские на доске видишь?
– Ага.
– А сбоку цифры есть?
– Есть.
– Набери: 04061966.
– Набрал. Только тут точки вместо цифр.
– Так и должно быть. А теперь жми клавишу, ну ту самую, которая загогулиной.
– Есть! Пишет: вход в систему выполнен. Тут квадратик вылез: пишет, что введен режим безопасности «А» и спрашивает: отменить? Ниже два квадратика: «да» и «нет».
Хаймович прислонился к стенке и схватился за сердце. Федя подскочил к нему.
– Тихо, дети мои, тихо… – сдавленно произнес старик. – Всё просто настолько замечательно, что мне не верится. А теперь, Максим, видишь стрелочки на все четыре стороны?
– Нет… А, вижу.
– Наведи стрелочкой на «да» и подтверди. Жми загогулину.
– Всё. Пишет, что режим безопасности снят. Вы только ко мне не рвитесь по лестнице, – я замялся, как-то не верилось в удачу. – Вдруг защита еще есть. Я сам к вам приду.