Накрыло и я шагал куда-то, как покойник с трудом волоча ватные ноги. Ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Вроде и зрение есть, но не вижу. Чувствую только, что впереди меня так же как я, ковыляет Косой, мертвой хваткой вцепившийся в автомат.
Обращаю глаза в себя и ориентируюсь по внутреннему зрению. И тут приходит острое понимание надвигающейся беды. Что-то страшное и непоправимое произойдет через несколько шагов с нами. Только остановится, я не могу. Над телом я не властен. Разум в панике ищет выход из создавшегося положения. Ищу причину и нахожу… Некто движется рядом, одним курсом с нами. Глаза не видят его, но чувствую, что он где-то между мной и Косым, чуть в сторонке ведёт нас как собак на верёвке. Пробую шевельнуть правой рукой, плетью повисшей вдоль тела… Чуть-чуть, слегка. Получается, но не очень. А времени не остаётся… Беда всё ближе. И тогда, внезапно нахожу решение… Перестаю сопротивляться, и ускоряю шаг… Поравнялся с невидимым. Вот он! В метре от моего правого плеча. Рывком отправляю левую руку за поясницу и, вытащив пистолет, стреляю из-за спины направо… Не глядя, не поворачивая головы. Раз! Два! Три!.. Невыносимая боль врывается в мозг сотней раскалённых иголок. Палец ещё жмёт на курок, но я уже валюсь с ног теряя сознание…
Прихожу в себя на полу. Мордой в блевотине. Штаны мокрые… В голове туман.
Отрываю голову от пола и смотрю на фигуру рядом в черной луже. Кажись, попал.
Это меня слегка успокаивает. Перевожу взгляд вперёд. Всё правильно. Впереди валяется Косой, весь скрючившись от боли. Изо рта вытекшая лужа. Всё мясо из себя выкинул..
Да-а… плотно мы поели. Поднимаюсь на ноги. Пол какой-то неправильный — качается под ногами. Привалился плечом к стене. Так надёжней. Сполз по стенке опять на пол.
Надо посидеть отдохнуть. Сил нет совсем, как в детстве когда от стаи убегал… Вот так же сидел на бордюрчике второго этажа ничего не понимая. Как туда запрыгнул не помнил.
И что там на земле происходит не понимал. Стая рвала кого-то. А он пронзительно и отчаянно верещал, пока чьи-то зубы не порвали ему горло. Так и погиб Ящерка. А я ничего не чувствовал в тот момент… ничего… Сидел с совершенно пустой головой и не мог пошевелиться. Косой, который повис на водосточной трубе, рассказал мне потом, что своими глазами видел как я с разбега запрыгнул на этот карниз… а это добрых четыре метра, если не больше… Так и сейчас сижу и тупо рассматриваю эту хрень, что нас вела..
Недоросток какой-то… может пацан, да нет, не пацан. Руки тонкие, пальцы как у паука, голова лысая, морщинистая. Старик, что ли? Надо встать да глянуть получше. Вроде пол уже не шатается. Поднялся, подобрал свой пистолет, подошёл. Оно лежало на боку. В левом боку было две дырки, одна у пояса другая повыше у подмышки. С верхней дыры со свистом выходили кровавые пузыри. Дышит ещё. Перевернул его на спину и на меня со злобой уставились два глаза. Вру, три. Третий глаз был в складках кожного нароста посреди лба. Фу! Ну и урод! Маленький рот, сведённый в гримасе, приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но не сказал. Только пустил те же красные пузыри и тонкая струйка крови потекла по подбородку… Вот и всё. Я прикрыл ему остекленевшие глаза и пошёл к Косому, что-то долго он отдыхает… Косой был в отключке. Вот оно что! Впереди в метре от Косого стояла пелена. Действующая! Не появляющаяся и проходящая время от времени, а неподвижная. Она перекрывала конец коридора. Вот куда эта тварь нас вела, зажарить хотел. Оттащил Косого подальше и принялся тормошить. Он мычал, но глаза открывать не хотел. Пришлось отвинтить фляжку и влить ему в рот. Он заперхал, глаза открылись.
— От… отвали… — с трудом выдавил Косой.
— Давай друг вставай, хорош спать..
— Где мы?
— Здесь как видишь.
— Где здесь? Мы же пулемет несли… Где Лом, Коротышка?
Я не на шутку встревожился.
— Косой, ты, что ничего не помнишь? Мы здесь в подвале, как на лифте спустились, так и шарахаемся тут вторые сутки.
Он замотал головой, с ужасом оглядываясь по сторонам.
— А это что за бабай? — уставился он на покойничка.
— Короче, Косой, видать он тебя хорошо приложил… тут такое дело…
И я вкратце, что помнил, рассказал ему про наши похождения. Он сначала, не сильно поверил но живой автомат и куча боеприпасов внушала уверенность, что всё рассказанное мной правда. Вот только, куда я свой автомат дел, я вспомнить не мог. Помню, что с оружейки мы оба с автоматами выходили. Консервы, я штык ножом вскрывал. И всё, как обрезало.
— Он значит? — ,кивнул Косой осматривая убитого.
— Ага..
— А дед говорил, что мутантов больше нет, вымерли. Видать не все … Смотри, браслетик у него на руке, написано что-то.
Я подошёл ближе и прочитал надпись на белом нержавеющем браслете. — № 445 — Циклоп.
Хаймович взволновано мерил комнату шагами. После первых охов и вздохов, он отошёл.
Сначала, правда, отругал нас для порядка, что мы трепим его старческие нервы и не заботимся о его пошатнувшемся здоровье. Однако, судя по тому, как он стиснул нас в объятиях, здоровья у дедушки было ещё прицеп и маленькая тележка. Затем усадил нас на диван и принялся допрашивать. Пока я сбивчиво рассказывал, выкладывая содержимое рюкзака на пол. Дед всучил нам по кружке горячего чая и водрузил на стол сковородку с ароматным дымящимся рагу. Косой запустил руку в свой рюкзак и улыбаясь поставил на стол жестяную банку с мясом. Консервы произвели впечатление. Хаймович подхватил её, повертел читая тиснёную надпись на торце…
— И вы их ели?
Мы с Косым хором кивнули.
— Одного не понимаю, как вы после этого живы остались… Я понимаю что молодость и крепкие желудки, но за давностью лет эта тушёнка давно превратилась в яд. Трёхглазых зелёных человечков после такой пищи кто угодно увидит, и слонов взлетающих с крыши..
— Хаймович! Гадом буду, вкусная… — Косой в доказательство принялся вскрывать банку орудуя ножом.
Дед опустил свой любопытный нос в банку и понюхал, на мгновение мне показалось, что он как древнее животное втянет в себя всё содержимое банки носом, и я прыснул в кулак.
— Хм, пахнет не плохо. По крайней мере, признаков разложения не заметно..
— А я про что? Ты попробуй! — взбодрился Косой.
Старик осторожно подцели кусочек вилочкой поднёс к глазу, ни дать ни взять ворон на мышь прицелился.
— А скажите-ка молодые люди, на этом складе было прохладно…
— Да не жарко, мы в ватниках спали… Да ешь не боись, проверено, мы то живы а банок по десять с Толстым уговорили.
Дед таки положил кусочек в рот и стал медленно разжёвывать.
— Бог, мой, какие забытые ощущения… какой вкус… Сроду никогда не предполагал, что банальная тушёнка будет деликатесом. Впрочем, что я говорю, вся прежняя жизнь сплошной деликатес. Так и рождаются сказки о рае…