— Пошли, что ли.
— Пошли.
Руслан стоял уже полностью собранный, с луком и мешком за плечами. Держа в руках топор. По виду его можно было догадаться, что не дрова рубить он собрался.
Лис искоса взглянул на него.
— И куда пойдем?
— Не знаю, — честно признался Рус, — Но нам нужно найти человека по имени Джокер.
— А куда это наш Ябеда делся? — Поинтересовался Хаймович.
— Туда, — указал пальцем Сережка вниз по тропе, куда только что скользнули змеи.
Федор неопределенно хмыкнул.
— Ну, вот и пригодился…
Роза осуждающе на него посмотрела.
Дальнейший путь пролегал в полном молчании. Мы перегруппировались. Я с Хаймовичем шел спереди. Косой с Шустрым замыкающими. Не могу сказать, что теперь мы боялись каждого шороха. Но разговоры поутихли. Все сосредоточенно оглядывались по сторонам.
Хотя в душе полагались только на меня. Я это чувствовал. Чувство самосохранения, потихоньку притуплялось. Когда наши совсем распоясались, и беззаботный разговор набирал обороты, большую часть усилий мне приходилось прилагать не на поиски опасности.
А на то, что бы не отвлекаться на болтовню окружающих. Даже Хаймович подключился.
Начал излагать мысли в слух.
— Постоянная близость смерти странным образом сказывается на человеке. Вместо сочувствия и жалости. Человек черствеет. Чужая беда его не касается. За последние двое суток мы потеряли четверых. Троих из них мы хорошо знали. И что? Надолго ли хватило нашего сочувствия? Ровно до тех пор, как последний ком земли упал на могилу. Всё. Похоронены. Забыты, вычеркнуты из жизни и памяти.
— Да не переживай ты так Хаймович, — через головы отозвался Федор, — давай перед ночлегом помянем. Водка то у тебя?
— Хороший слух у тебя Федор. Но я не об этом. Не подумай, что я осуждаю всех. Осуждаю я, прежде всего, себя. Смертей в своей долгой жизни я навидался, не дай бог! И можете мне поверить я помню их все… Все с самого начала. Смерть бабушки, дедушки, отца…
И этот адский огонь, который царил неделю в городе. …
Хаймович пошевелил губами, говоря беззвучно какие-то слова. Он молится, догадался я.
— На память я не жалуюсь. Хотя многое из того, что не пригодилось в жизни, забывается.
Но всех с кем меня, так или иначе свела судьба… Словом давайте друзья мои поклянемся не забывать покойных, и помнить о них только хорошее. Это единственное, что мы можем для них сделать. Ведь человек жив, пока жива о нем память.
Разговоры стихли. И в этой оглушительной на миг тишине, я учуял зверя. Вот он! Слева, тихо себе стоит и рогом не ведет. Подняв руки вверх и призывая всех хранить тишину и спокойствие, навел ствол на густой кустарник и нажал на курок.
Ещё стоял пороховой дух, и не стихло эхо от выстрелов, как перепуганные сороки устроили такой галдеж, что не хуже автомата. Мы нырнули с Федей за кусты.
— Здоровенный гад!
— Мяса сколько! Как унесем?
— Своя ноша не тянет!
— А кто это?
— Лось это, — хмуро сказал Хаймович. И тихо добавил мне:
— Ты зачем стрелял?
Я смущенно пожал плечами.
— Понимаешь … я всегда смутно образ вижу… Ну, не четко. А тут, прям, знал куда стрелять. Вот и решил проверить смогу ли вот так, не глядя. Решил шанс не упускать.
— Понятно.
Хаймович насупился и отвернулся.
— Не фига себе сороконожки! — Сказал Коля, провожая взглядом процессию насекомых бодро перебирающих бесчисленными ногами по проспекту. Руслан промолчал, задумавшись о чем-то своем.
— Ты, хоть мяу скажи!
— Мяу. — Отозвался Руслан.
— Так не пойдет, — вспылил Лис, пнув обломок кирпича, и тот покатился по грязи, оставляя за собой борозду. — Не знаешь куда, не говоришь, зачем ищем? Но хоть чего ждать, чего опасаться. И вообще..?
— Угу, — Кивнул Рус, — Опасаться надо не букашек, а людей. Нам надо найти людей, но чтоб они не нашли нас.
— И?
— Там видно будет. Присмотреться за ними надо, а там видно..
Руслан схватил Лиса за рукав и потащил за угол дома.
— Видишь?
— Вижу, — шепотом ответил Лис.
Четверо мужчин неспешно пересекли перекресток. Двое, идущие чуть позади, несли на плечах какую-то ношу. Тушки то ли волков, то ли собак. С охоты возвращаются, сообразил Лис. Удачно, подумал Руслан, удачно, что с добычей. Значит, домой идут. Вот и проследим. Друзья, чуть пригнувшись, устремились за незнакомцами, стараясь не упускать из виду. Это оказалось совсем не сложно. Густого леса не было. А вот всяческих развалин, и предметов, за которыми можно было спрятаться, хоть отбавляй. Шли они видимо издалека. Часто останавливались и менялись ношей. О чем-то переговаривались.
Обрывки слов долетали до преследователей, но смысл разговора ускользал.
— Знаешь, чайку бы горячего, — чуть слышно сказал Николай, когда они пристроились за ржавым остовом железной телеги. Холодный дождь проникал под одежду. Высохшая за ночь и пропитанная запахом дыма, она опять намокла. От неё ощутимо несло мокрой шерстью.
— Охотнику не западло и с лужи попить. Чем больше я тебя узнаю Лис, тем больше удивляюсь. Ты из тех охотников, кто силки ставит, или ямы копает. За зверем видать, сроду, не ходил? Тебе что ни разу за подранком бегать не приходилось?
— У меня подранков не бывает. Стрелять надо уметь. Я белку в глаз бью, — важно ответил Лис.
— Это потому, что она сдачи дать не может, — усмехнулся Руслан, — А за сохатым пару дней по бурелому, да в непогоду? Его одной стрелой не убьёшь?
— Не ходил я на лося.
Признался Лис.
— А как они собак взяли? — Перевел он разговор на другую тему. — Ни луков, ни самострелов у них не видно.
— В силки может? — Пожал плечами Руслан. — Но я думаю, есть у них оружие. Только мы его не видим. Точнее не знаем.
— Ты про трубы, что огненные стрелы испускают?
— Ну.
— И ты веришь в эти сказки, что детям рассказывают?
— Про город тоже сказку рассказывали. Однако, он есть. Да и многое другое как видишь.
— Тихо! Они поднялись, дальше идем!
Так я стал причиной незапланированного привала. Грех было не сварить свежины. Тем более, что неподалеку в овраге нашли родник с холодной, сводящей зубы водой. Вода была такой вкусной, что наша из подземелья, казалась просто болотной жижей.
Котелок, который таскал Шустрый по разнарядке и в дождь напяливал на голову, становясь похожим на поганку с большой шляпкой, отмыли и поставили на костер. Привал всем пришелся по душе. Только Хаймович бродил мрачный и задумчивый. Соли, засолить мясо в прок он не дал, сказал что её и так мало. Да и вообще вел себя крайне недружелюбно. Только когда Роза, потыкав ножом в мясо в котелке, и сказала готово. Хаймович развязал свой рюкзак и, достав фляжку с водкой, предложил выпить не чокаясь, помянуть ушедших. Выпили. Аппетит разыгрался не шуточный. Сережка, сроду не пивший, вытребовал свои законные капли на помин. Дед нехотя налил, а дальше Шустрый так развязал язык, что не остановить. Помимо всякой детской чепухи, которую обычно пересказывают друг другу пацаны в четырнадцать лет, он вдруг начал рассказывать, о чем говорил с Ябедой. Большинство из того, что он сказал, мне было известно. И я уже откровенно скучал и намеривался дать Сережке подзатыльник, чтоб заткнуть этот водопад словоблудия. Но тут он сказал нечто, от чего Хаймович уронил ложку и принялся лихорадочно искать свои карты.
— Озеро Тихое говоришь? Тропа ведет к нему? Вот оно! Вот! А по ту сторону объект № 7844! Точно! Значит, оно существует до сих пор! Это же просто замечательно!
Друзья мои, это прекрасно! Как сказали бы в старину — Правильной дорогой идете товарищи!
— Ну и что? — Зевнул Косой, — Ты сам видел, что от дачного поселка осталось?
Тот объект в земле на добрый метр. И батарейки там давно сели.
— Но как же тогда питается подземелье в институте?
— А торк его знает…
— Я бы попросил, без выражений! И неуместных высказываний! — Хаймович взъерошился, как ворон, вытягивая шею. Повязка на глазу только увеличивала сходство. — Если я ничего не смыслю в кормлении детей грудью, то и не советую. Если вы, молодой человек, не имеете даже малейшего представления о физике и электричестве в частности, будьте добры избавьте меня от своих советов и умозаключений!