Дверь открылась, и в кабинет вошла секретарша, неся на подносе маленькую чашечку кофе и мой стакан с водой.
— Благодарю, Дарья Филипповна, — сказал Шантарский.
— Спасибо, — присоединился я, беря стакан в руку.
— Кстати, никогда не видел, чтобы в Европе в рядовом филиале банка у директора была своя секретарша, да еще и кофе делала, — улыбаясь, продолжил тему Шантарский.
— Мне, признаться, тоже не приходилось, — согласился я.
Секунда на то, чтобы сделать первый глоток, и беседа продолжилась.
— Возвращаясь к моим словам, вынужден все-таки объясниться, — начал Шантарский. — Дело в том, что я всего как час назад прилетел из Мюнхена. Пока душ, завтрак, даже семью еще не видел. Сразу же на работу… Вижу, а вы уходите. Если бы не знал о вашей проблеме, может быть и не окликнул.
— Благодарю, мне льстит ваше внимание к моей скромной персоне.
— Каждый клиент для нас дорог.
Вот она гонка за всем европейским в своей красе. Как попугай, повторяет вдолбленные в подсознание западные слоганы. Вечные восклицания: «А вот на Западе!», «За рубежом все не так!» Хотел бы я тебя представить в ситуации с немецкой фрау. Не в той, которую ты сейчас сам по своей воле прокачиваешь. Эдакий барский жест. А вот именно в той ситуации, в которой оказался немец, «твой коллега», как ты сам выразился. Предполагаю, бабка вряд ли прорвалась бы сквозь заслон по имени Дарья Филипповна. Да и об обязанностях секретарш ты только для виду рассуждаешь. Привык ведь уже к сервису. Там, между прочим, шик в виде персонального секретаря положен лишь топ-директорам. Это я не понаслышке знаю. Пришлось поездить по миру и побывать в разных офисах, в том числе и банковских. Переводчики всем нужны, тем более такие профи, как я. А здесь чуть выбился в начальники — сразу секретарь с необъятными запасами кофе и коньяка. Ладно… Чего это я разошелся… Как бы не ляпнуть лишнего… Мне-то какое дело до всего этого? У меня другие цели.
— Благодарю, я тронут.
Шантарский самодовольно кивнул и продолжил:
— Итак, вам нужен кредит.
Я лишь кивнул. Ага, только что из Мюнхена. Как же… Думаешь, поверил? Ищи дураков. Сидел себе в кабинете и следил за нашим разговором. Только вот не понимаю, что тебе от меня нужно. По какому поводу столько внимания? Я ведь гол как сокол. Недвижимость вся распродана, а деньги потрачены…
— Да, — просто отвечаю я.
— Мой коллега наверняка уже все вам объяснил. Не так ли?
Киваю в ответ. Мы поменялись местами. Еще минуту назад я был готов просить и унижаться. Но все изменилось. Сейчас ему явно что-то было нужно от меня. Я расслабился, с меня нечего взять. Стало даже интересно…
— Мне искренне жаль, Олег Иванович, но мы люди зависимые, делаем то, что нам говорят.
Он многозначительно поднял указательный палец кверху.
— И, что, больше ничего нельзя сделать? — подыгрываю я.
Он пожимает плечами. Голубые холодные глаза смотрят в упор:
— Вот если бы у вас был поручитель…
Ах, вот оно что! Так, так… Ну-ка, ну-ка, продолжай… А вслух спрашиваю:
— За меня, кроме жены, никто поручиться не может…
— А как же ваш брат?
Все ясно с тобой.
— Мы чужие люди.
Брат — это только название. Мне было девять, когда отец бросил нас. Лишь спустя несколько десятков лет мы встретились с его сыном. Встреча не была теплой, да и холодной ее назвать нельзя. Она была никакой. Он нашел меня сам. Встретились, посмотрели друг на друга и расстались. Перед отъездом он сказал, что отец умер пятнадцать лет назад. Наша встреча была его последней волей… Вот и все… Интересно, откуда они знают о Глебе? Хотя не удивлен.
— Жаль, — разочарованно протянул Шантарский. — Мы располагаем сведениями, что у вашего брата дела идут в гору. Квартира в центре столицы, загородный дом. Его подпись в графе поручителя — и кредит у вас в кармане.
У меня вдруг что-то стрельнуло в голове. Первым порывом было броситься звонить. У меня был номер. Брат дал на всякий случай… Все так просто! Но потом словно ведро ледяной воды на голову опрокинули. Что-то не так… Что-то далеко не так… Неужели они думают, что я совсем идиот, или все-таки поставили на нашу безысходность?
— Простите, Виталий Андреевич. Этот вариант явно отпадает… Но все равно спасибо за заботу.
Шантарский разочарованно взглянул на меня и глубоко вздохнул. Обломал я вам весь кайф. А брату все равно позвоню, он должен знать об этом разговоре.