Откуда мне это знать?
Я люблю детей. Ха. Просто предчувствие. Но они мне нравятся. Они классные. С ними весело проводить время.
Итак, я одинокий мужчина лет тридцати, который живет один в маленькой квартире, у меня нет детей, но я очень люблю детей. Мне не нравится, к чему все идет…
Учитель! Я школьный учитель! Теперь я это вспомнил!
О, слава Богу. Я учитель.
Глава 3
— Хорошо, — сказал я, глядя на часы. — У нас есть одна минута до звонка. Ты знаешь, что это значит!
— Молния кругом! — закричали мои ученики.
Жизнь на удивление мало изменилась с тех пор, как было объявлено о линии Петровой.
Ситуация была ужасной и смертельной, но это также было нормой. Лондонцы во время Блицкрига во время Второй мировой войны проводили свой день как обычно, понимая, что иногда здания взрываются. Как бы отчаянно ни обстояли дела, кто-то все равно должен был доставить молоко. И если дом миссис Маккриди ночью взорвали, что ж, вы вычеркнули его из списка доставки.
Итак, в преддверии апокалипсиса-возможно, вызванного инопланетной формой жизни-я стоял перед группой детей и учил их основам науки. Потому что какой смысл вообще иметь мир, если ты не собираешься передать его следующему поколению?
Дети сидели аккуратными рядами за партами, лицом вперед. Довольно стандартные вещи. Но остальная часть комнаты была похожа на лабораторию сумасшедшего ученого. Я потратила годы, совершенствуя внешний вид. В одном углу у меня была лестница Джейкоба (я держал ее отключенной, чтобы дети не покончили с собой). Вдоль другой стены была книжная полка, полная банок с образцами частей животных в формальдегиде. В одной из банок были только спагетти и вареное яйцо. Дети много размышляли на эту тему.
А украшением центра потолка была моя гордость и радость-огромный мобильный телефон, который был моделью солнечной системы. Юпитер был размером с баскетбольный мяч, в то время как крошечный Меркурий был маленьким, как шарик.
Я схватила со стола пригоршню подушек. — Как на самом деле называется Полярная Звезда?
— Полярис! воскликнул Джефф.
— Магматический, оседлый и метаморфический! завопил Ларри. Он был, мягко говоря, возбужден.
— Так близко! Я сказал.
— Магматические, осадочные и метаморфические, усмехнулась Эбби. Вот эта заноза в заднице. Но умный, как хлыст.
— П-волна, сказала Эбби.
— Хитро, но верно! Я бросил ей подушку.
— Я отвечал первым! — пожаловалась Эбби.
— Но она закончила свой ответ первой, — сказал я. — Какая ближайшая к Земле звезда?
— Альфа Центавра! — быстро сказала Эбби.
— Ошибаешься! — Я сказал.
— Нет, не собираюсь!
— Да, это так. Кто-нибудь еще?
— Ой! — спросил Ларри. — Это солнце!
— Правильно! — Я сказал. — Ларри получит погремушку! Осторожнее со своими предположениями, Эбби.
Она раздраженно сложила руки на груди.
— Кто может сказать мне радиус Земли?
Транг поднял руку. — Три тысячи девятьсот.
— Транг! — спросила Эбби. — Ответ прост.
Транг замер в замешательстве.
— Что? — Я спросил.
Эбби прихорашивалась. — Вы спросили, кто может сказать вам радиус Земли. Транг может вам сказать. Я ответил правильно.
Перехитрил тринадцатилетний мальчишка. Это было не в первый раз. Я бросил подушку на ее стол как раз в тот момент, когда прозвенел звонок.
Дети вскочили со стульев и собрали свои книги и рюкзаки. Эбби, разгоряченная победой, заняла немного больше времени, чем остальные.
— Не забудьте обналичить свои погремушки в конце недели для игрушек и других призов! — сказал я их удаляющимся спинам.
Вскоре класс опустел, и только гулкие звуки детей в коридоре свидетельствовали о каких-либо признаках жизни. Я собрала их домашние задания со своего стола и сунула их в чемодан. Шестой урок закончился.
Пора идти в учительскую выпить чашечку кофе. Может быть, я исправлю кое-какие бумаги, прежде чем отправлюсь домой. Все, что угодно, лишь бы избежать парковки. Целая флотилия вертолетных мамочек спустится в школу, чтобы забрать своих детей. И если кто-то из них видел меня, у них всегда были какие-то жалобы или предложения. Я не могу винить кого-то за то, что он любит своих детей, и, видит Бог, нам не помешало бы, чтобы больше родителей занимались образованием своих детей, но есть предел.