В обоих случаях таумебы не только выжили, но и процветали. Они размножаются так же быстро, как и всегда, и даже самое маленькое количество астрофага, введенного в любой эксперимент, немедленно съедается.
Я поднимаю пакет с водкой. — К Таумебе–82,5! Спаситель двух миров!
— Вы дадите эту жидкость Таумебе, вопрос?
Я расстегиваю застежку на соломинке. — Нет, это просто люди так говорят. Я чту Таумебу–82,5. — Я делаю глоток. Это как огонь во рту. Илюхина, видимо, любила свою водку крепкую и грубую.
— Да. Большая честь! — говорит он. — Люди и эридиане работают вместе, спасают всех!
— Ах! — Я говорю. — Это напомнило мне: мне нужна система жизнеобеспечения для Таумебы — что-то, что кормит их достаточным количеством астрофагов, чтобы поддерживать жизнь колонии. Он должен быть полностью автоматическим, должен работать самостоятельно в течение нескольких лет, и он должен весить меньше килограмма. Мне нужно четыре из них.
— Почему такой маленький, вопрос?
— Я собираюсь поставить по одному на каждого жука. На случай, если что-то случится с «Аве Мария» по дороге домой.
— Хороший план! Вы умны! Я могу сделать это для тебя. Кроме того, сегодня я заканчиваю устройство для перекачки топлива. Теперь я могу дать вам астрофагию. А потом мы оба пойдем домой!
— Да, — моя улыбка исчезает.
— Это счастье! Ваше лицо открывается в грустном режиме. Почему, вопрос?
— Путешествие будет долгим, и я буду совсем одна. — Я еще не решил, хочу ли рисковать впасть в кому по дороге домой. Возможно, мне придется это сделать ради собственного здравомыслия. Полное одиночество и нечего есть, кроме меловой, противной коматозной жижи, может быть, это уже слишком. По крайней мере, в первой части поездки я определенно планирую бодрствовать.
— Ты будешь скучать по мне, вопрос? Я буду скучать по тебе. Ты мой друг.
— Да. Я буду скучать по тебе. — Я делаю еще глоток водки. — Ты мой друг. Черт возьми, ты мой лучший друг. И очень скоро мы попрощаемся навсегда.
Он постучал двумя когтями в перчатках друг о друга. Вместо обычного щелчка, сопровождающего пренебрежительный жест, они издали приглушенный звук. — Не навсегда. Мы спасаем планеты. Тогда у нас есть технология астрофагов. Навещайте друг друга.
Я криво усмехаюсь. — Сможем ли мы сделать все это за пятьдесят земных лет?
— Скорее всего, нет. Почему так быстро, вопрос?
— Мне осталось жить лет пятьдесят или около того. Люди, — я икнул, — не живут долго, помнишь?
— Ой. — На мгновение он замолкает. — Итак, мы наслаждаемся оставшимся временем вместе, а затем идем спасать планеты. Тогда мы герои!
— Да! — Я выпрямляюсь. У меня немного кружится голова. Я никогда не был большим любителем выпить, и я бью эту водку сильнее, чем следовало бы. — Мы — единственные люди в галактике! Мы потрясающие!
Он хватает ближайший гаечный ключ и поднимает его в одной из своих рук. — За нас!
Я поднимаю водку. — За уш!
— Ну что ж. Вот оно, — говорю я со своей стороны разъема.
— Да, говорит Рокки со своей стороны. Его голос низкий, несмотря на все попытки сохранить его высоким.
— «Аве Мария» полностью заправлена топливом: 2,2 миллиона килограммов астрофага. На целых 200 000 килограммов больше, чем она оставила на Земле. Запасные баки Рокки были, конечно, более эффективными и имели больший объем, чем мои оригиналы.
Я потираю затылок. — Я предполагаю, что наши люди встретятся снова. Я знаю, что люди захотят узнать все об Эридане.
— Да, — говорит он. — Спасибо за ноутбук. Столетия человеческой технологии-все для того, чтобы наши ученые могли узнать о ней. Ты сделал величайший дар в истории моего народа.
— Вы проверили его в той системе жизнеобеспечения, которую построили для него, верно?
— Да. Это глупый вопрос. — Он сжимает ручку на боку, чтобы удержаться на месте.
Рокки удалил свой прямой соединительный туннель и запечатал корпус «Хейл Мэри». Он вставил соединитель шлюз-шлюз на место, чтобы закончить упаковывать вещи.
По моей просьбе он оставил ксенонитовые стены и туннели в «Граде Марии» на месте, но с несколькими метровыми отверстиями в них здесь и там, чтобы я мог использовать пространство. Чем больше ксенонитов земным ученым придется изучать, тем лучше, я полагаю.