Что, если Таумеба сможет, за неимением лучшего описания, обойти молекулы ксенонита? А что, если дыры вообще нет?
Мы склонны думать о твердых материалах как о магических барьерах. Но на молекулярном уровне это не так. Это нити молекул, или решетки атомов, или и то и другое вместе. Когда вы спускаетесь в крошечное, крошечное царство, твердые объекты больше похожи на густые джунгли, чем на кирпичные стены.
Я могу проложить себе путь через джунгли, без проблем. Возможно, мне придется перелезать через кусты, обходить деревья и прятаться под ветвями, но я справлюсь.
Представьте себе тысячу пусковых установок для теннисных мячей на краю этих джунглей, нацеленных в случайных направлениях. Как глубоко в джунгли попадут теннисные мячи? Большинство из них не пройдут мимо первых нескольких деревьев. Некоторые могут получить удачные отскоки и пойти немного глубже. Еще меньше может получить несколько удачных отскоков. Но довольно скоро даже у самого удачливого теннисного мяча заканчивается энергия.
Вам будет трудно найти теннисные мячи в 50 футах в этих джунглях. Теперь предположим, что она шириной в милю. Я могу добраться до другой стороны, но у теннисного мяча просто нет шансов.
В этом разница между таумебой и азотом. Азот просто движется по линии и отскакивает от чего-то, как теннисный мяч. Он инертен. Но Таумеба похожа на меня. Он обладает способностью реагировать на стимулы. Он ощущает свое окружение и предпринимает направленные действия, основанные на этом сенсорном вводе. Мы уже знаем, что он может найти Астрофага и двигаться к нему. У него определенно есть чувства. Но атомами азота управляет энтропия. Они не будут «прилагать усилий», чтобы что-то сделать. Я могу идти в гору. Но теннисный мяч может катиться только до тех пор, пока он не скатится обратно.
Все это кажется действительно странным. Как могла Таумеба с планеты Адриан знать, как тщательно прокладывать свой путь через ксенонит, технологическое изобретение с планеты Эрид? Это не имеет смысла.
Формы жизни не развивают черты без причины. Таумеба живет в верхних слоях атмосферы. Зачем ему развивать способность прокладывать себе путь через плотные молекулярные структуры? Какая эволюционная причина может быть для этого…
Я роняю буррито.
Я знаю ответ. Я не хочу признаваться в этом самому себе. Но я знаю ответ.
Я возвращаюсь в лабораторию и провожу нервный эксперимент. Сам по себе эксперимент не действует на нервы. Я просто беспокоюсь, что результаты будут такими, как я ожидаю.
У меня все еще есть Астроторч Рокки. Это единственная вещь на корабле, которая может нагреться достаточно, чтобы диссоциировать ксенонит. Благодаря системе туннелей Рокки на корабле можно найти много ксенонита. Я врезался в разделительную стену общежития. Я могу сократить только немного за один раз, а затем мне придется ждать, пока система жизнеобеспечения остынет. Астроторх выделяет много тепла.
В конце концов, у меня есть четыре грубых круга, каждый из которых имеет пару дюймов в поперечнике.
Да, дюймы. Когда я испытываю стресс, я возвращаюсь к имперским подразделениям. Трудно быть американцем, понимаешь?
Я беру их в лабораторию и ставлю эксперимент.
Я намазываю немного Астрофага на один из кругов и кладу поверх него другой круг. Сэндвич с астрофагами. Вкусно, но только в том случае, если вы сможете пройти через ксенонитовый «хлеб». Я соединяю две половинки вместе. Я делаю еще один такой же бутерброд.
А потом я делаю еще два таких же бутерброда, но вместо ксенонита я использую обычные пластиковые диски, которые я вырезал из какого-то мельничного сырья.
Хорошо. Четыре герметично запечатанных образца астрофагов — два с ксенонитовыми дисками, два с пластиковыми дисками, все четыре запечатаны эпоксидной смолой.
Я беру два прозрачных герметичных контейнера и ставлю их на лабораторный стол. Я положил в каждый контейнер по сэндвичу с ксенонитом и пластиковому сэндвичу.
В шкафу для образцов у меня есть несколько металлических флаконов, полных натуральной таумебы. Оригинальный материал от Адриана, а не версия Taumoeba–82.5. Я поставил флакон в один из контейнеров, открыл его и быстро запечатал эксперимент. Это очень опасный путь, но, по крайней мере, я знаю, как сдержать вспышку таумебы, если это произойдет. Пока у меня есть азот, я в порядке.
Я иду в Заводной резервуар номер один в карантинной зоне. Я использую шприц, чтобы достать зараженный таумебой воздух из мусорного ведра, а затем немедленно наполняю его азотом. Я заклеиваю лентой отверстие, проделанное шприцем.