— Я… я не знаю. Может быть, я смогу.
Он указывает на свой корабль. — У меня двадцать два миллиона килограммов таумебы в топливных отсеках. Сколько вы хотите, вопрос?
Я широко раскрываю глаза. Впервые за долгое время я почувствовал настоящую надежду.
— Договорились. — Он упирается когтем в перегородку. — Ударь меня кулаком по шишке.
Я смеюсь и прижимаю костяшки пальцев к ксенониту. — «Удар кулаком. Это просто удар кулаком».
— Пойми.
Глава 30
Я доедаю последний кусочек своего гамбургера и глотаю обогащенную витаминами содовую. Я ставлю посуду в раковину и смотрю на часы на кухонной стене. Вау, это уже Vℓiλλ? Мне лучше поторопиться.
Мои первые несколько лет на Эридане были «на ощупь». Таумеба сохранила мне жизнь, но я сильно истощился. Микробы давали мне калории, но они не были сбалансированной диетой.
Это были мучительные дни. У меня была цинга, авитаминоз и множество других болезней. Стоило ли оно того? Я все еще не знаю. Возможно, я никогда этого не узнаю. Нет никакого способа связаться с Землей. Это в шестнадцати световых годах отсюда.
Насколько я знаю, жуки, возможно, вышли из строя или пропустили свою цель. Я даже не знаю, были ли климатологи, подобные Леклерку, правы в своих моделях того, что произойдет. — «Аве Мария», возможно, была безнадежна с самого начала. Возможно, Земля уже превратилась в замерзшую пустошь с миллиардами трупов.
Но я стараюсь оставаться позитивным. Что еще у меня есть?
Как бы то ни было, эридианцы — фантастические хозяева. У них нет правительства как такового, но все важные организации согласились сделать все возможное, чтобы сохранить мне жизнь. В конце концов, я сыграл решающую роль в спасении их планеты. И даже если бы я этого не сделал, я живой, дышащий инопланетянин. Конечно, они собираются сохранить мне жизнь. Я представляю чрезвычайный научный интерес.
Я живу в большом куполе в центре одного из их «городов». Хотя «город» — не совсем подходящее слово. Лучшим описанием может быть «кластер».
У меня есть основания и все такое. Тридцать эридианцев за пределами купола поддерживают мои системы жизнеобеспечения, по крайней мере, так мне сказали. И мой купол находится очень близко к одному из крупных научных центров. Многие из величайших умов Эрида собираются там и гудят. Это своего рода песня и дискуссия в одном флаконе. Но все говорят одновременно, и это не совсем сознательно с их стороны. Каким-то образом это гудение приводит к выводам и решениям. Сам трам намного умнее любого эридианца в нем. В некотором смысле эридианцы могут стать специальными нейронами в групповом сознании. Но они приходят и уходят, когда им заблагорассудится.
Я особенно интересен, поэтому почти все ученые на планете собрались вместе, чтобы найти способы сохранить мне жизнь. Мне сказали, что это был второй по величине научно-ориентированный трам, когда-либо выполненный. (Самый большой, конечно, был, когда им нужно было составить план борьбы с астрофагами.)
Благодаря моим научным журналам о Земле они знают все мои потребности в питании и знают, как синтезировать различные витамины в лабораториях. Как только они решили эту проблему, небольшие, менее сфокусированные группы работали над тем, чтобы сделать их вкуснее. На самом деле это более или менее зависит от меня. Множество вкусовых тестов. Глюкоза, общая как для эридианских, так и для человеческих биомов, встречается очень часто.
Но самое лучшее, что им удалось клонировать мою мышечную ткань и вырастить ее в лабораториях. Я могу поблагодарить за это науку о Земле. Они и близко не подходили к этой технологии, когда я впервые появился. Но это было шестнадцать лет назад — они неплохо наверстывают упущенное.
В любом случае, это означает, что я наконец-то могу есть мясо. Да, верно, я ем человеческое мясо. Но это мое собственное мясо, и я не чувствую себя плохо из-за этого. Потратьте десятилетие на то, чтобы не есть ничего, кроме странных на вкус, смутно сладких витаминных коктейлей, а затем посмотрите, откажетесь ли вы от гамбургера.
Я люблю гамбургеры. Я ем по одной каждый день.
Я хватаю трость и выхожу. Я уже не молодой человек, и высокая гравитация Эрида только заставила мои кости дегенерировать быстрее. Я думаю, что мне сейчас пятьдесят три года, но я не уверен. Я много путешествовал во времени. Я могу точно сказать, что с момента моего рождения на Земле прошел семьдесят один год, чего бы это ни стоило.