— Этого не может быть, сказал я.
— Все правильно, сказала она. — В течение следующих девяти лет производство солнца упадет на целый процент. Через двадцать лет эта цифра составит пять процентов. Это плохо. Это действительно плохо.
Я уставился на график. — Это означало бы ледниковый период. Например… прямо сейчас. Мгновенный ледниковый период.
— Да, по крайней мере. И неурожаи, массовый голод… Я даже не знаю, что еще.
Я покачал головой. Как может произойти внезапная перемена на солнце? Это звезда, черт возьми. Просто у звезд все происходит не так быстро. Изменения происходят миллионы лет, а не десятки. Да ладно, ты же знаешь.
Нет, этого я не знаю. Раньше я это знал. Теперь я знаю только, что солнце умирает, — сказала она. Я не знаю, почему, и я не знаю, что мы могли бы с этим поделать. Но я знаю, что он умирает.
— Как… — Я нахмурился.
Она допила остатки своего напитка. Президент обращается к нации завтра утром. Я думаю, что они координируют свои действия с другими мировыми лидерами, чтобы объявить об этом одновременно.
— Пусть будет два, — добавил я.
Я моргаю. Еще одна вспышка памяти.
Было ли это правдой? Или это просто случайное воспоминание о том, как я разговаривал с кем-то, кто был втянут в фальшивую теорию судного дня?
Нет, это реально. Мне страшно даже думать об этом. И это не просто внезапный ужас. Это уютная, удобная комната с постоянным местом за столом. Я уже давно это чувствую.
Это реально. Солнце умирает. И я запутался в этом. Не только как согражданин Земли, который умрет вместе со всеми-я активно участвую в этом. В этом есть чувство ответственности.
Я до сих пор не помню своего имени, но помню случайные обрывки информации о проблеме Петровой. Они называют это проблемой Петровой. Я только что вспомнил об этом.
У моего подсознания есть приоритеты. И он отчаянно говорит мне об этом. Я думаю, что моя задача-решить проблему Петровой.
…в маленькой лаборатории, одетый в простынную тогу, без понятия, кто я, и никакой помощи, кроме безмозглого компьютера и двух мумифицированных соседей по комнате.
Мое зрение затуманивается. Я вытираю глаза. Слезы. Я не могу… Я не могу вспомнить их имена. Но… они были моими друзьями. Мои товарищи.
Только сейчас я осознаю, что все это время смотрела в сторону от них. Я сделал все, что мог, чтобы они не попадались мне на глаза. Нацарапал на стене, как сумасшедший, с трупами людей, о которых я заботился, прямо за мной.
Но теперь отвлечение внимания закончилось. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них.
Я всхлипываю. Это приходит без предупреждения. Я помню обрывки и фрагменты, все в спешке. Она была забавной-всегда быстро шутила. Он был профессионалом со стальными нервами. Я думаю, что он был военным, и он определенно был нашим лидером.
Это вертится у меня на кончике языка…
Наконец, слово проскальзывает в мое сознание. Это должно было подождать, пока я не перестану пытаться проникнуть внутрь.
Экипаж. Мы были командой. И я-все, что осталось.
Это космический корабль. Теперь я это знаю. Я не знаю, откуда у него гравитация, но это космический корабль.
Все начинает становиться на свои места. Мы не были больны. Мы находились в анабиозе.
И мы поддерживали себя в форме. Электроды по всему телу стимулируют движение мышц. Много упражнений.
Но, в конце концов, комы опасны. Чрезвычайно опасно. Только я выжил, и мой мозг превратился в груду кашицы.
Я подхожу к женщине. Я действительно чувствую себя лучше, глядя на нее. Может быть, это чувство завершенности, а может быть, это просто спокойствие, которое приходит после плача.
К мумии не прикреплены трубки. Вообще никакого оборудования для мониторинга. В ее кожистом запястье есть маленькая дырочка. Наверное, там была капельница, когда она умерла. Так что дыра так и не зажила.
Компьютер, должно быть, удалил все, когда она умерла. Не тратьте впустую, не хотите, я думаю. Нет смысла использовать ресурсы на мертвых людях. Больше для выживших.
Другими словами, больше для меня.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Я должен быть спокоен. Я должен ясно мыслить. Тогда я многое вспомнил-свою команду, некоторые аспекты их личности, то, что я нахожусь на космическом корабле (я буду волноваться об этом позже). Дело в том, что я получаю больше воспоминаний, и они приходят, когда я хочу их, а не через случайные промежутки времени. Я хочу сосредоточиться на этом, но печаль так сильна.
— Ешь, — говорит компьютер.