– Ты сказала: «Терра и мои друзья», – заметила Сандерс. – Значит, Терру ты другом не считаешь?
– Он психопат с шовинистическими замашками. Вы с ним стоите друг друга. Два зла сошлись в битве за мировое господство. Как банально. Как сюжет постмодернистских сказочек с вечным нарративом про то, что настоящего добра не существует, только разные сорта зла. Заевшая пережёванная пластинка.
Тонкие губы Сандерс тронула улыбка.
– Ты говоришь, а я слышу через десятилетия голос Дмитрия Семёнова, – Джаннет Сандерс произнесла его фамилию неожиданно правильно, без американского акцента. – Он был незаурядным мужчиной, ничего удивительного, что и его дочь так же незаурядна. В работе мне редко выпадает возможность вести философские беседы с хоть сколько-нибудь образованными собеседниками. Наш разговор – приятное исключение. Только вот фраза про мировое господство… Как-то слишком по-детски, уж прости.
– Тогда в чем ваша цель? С Террой всё понятно. Он не скрывает, что мечтает о господстве экстра над простыми смертными. С вами сложнее. Интересы ведомства, СШАК, Северного Блока или даже «СайберХарт» для вас – промежуточная цель. В чём ваша личная выгода? Абстрактная власть ради власти? Сомневаюсь. Тут должно быть что-то более тонкое.
– Браво. Никто до тебя не додумался задать мне этот вопрос, – Сандерс выглядела польщенной. – Все были слишком поглощены собой, чтобы смотреть дальше собственного носа. Даже Терра видит во мне в первую очередь своего антагониста и упускает из виду, что противостояние с ним для меня вовсе не смысл жизни.
– Ваши цели не очевидны, поэтому мало кто может понять вашу стратегию. Но всё же мне любопытно что вами движет. Явно не азарт.
Сандерс подалась вперёд.
– Я расскажу тебе одну историю. Когда мне было пять лет, родители каждый день отводили меня в детский сад. Детей было слишком много, воспитательницы плохо справлялись. И тогда мисс Вонг придумала игру. Она разделила детей на две команды. И раздавала нам цветные стеклянные шарики. Купила на какой-то распродаже упаковку этого мусора и сложила в две корзинки, синюю и красную. Разделила поровну. Для детей эти дешевые стекляшки казались сокровищами. Они красиво блестели и их приятно было держать в руках, а главное, их было немного. Ограниченное количество искусственно повышало спрос.
Мисс Вонг объявила соревнование между красной и синей командами. За плохое поведение кого-то из детей, она забирала шарик из корзины его команды. За хорошее поведение и вовремя выполненные задания можно было получить шарик, и, если у мисс Вонг не было ни одного свободного, то шарик забирали из корзины соперников.
Я оказалась в синей команде. На первой же неделе красные отыграли у нас половину шариков. Мне это не понравилось. Я знала, что мисс Вонг любит лесть и часто говорила ей комплименты. Она чаще стала решать спорные ситуации в нашу пользу. Мисс Вонг ненавидела, когда ябедничают. Поэтому я «сливала» информацию о выдуманных проступках детей из своей команды красным. Те бежали жаловаться и у них отнимали стекляшку. К концу второй недели в красной корзине оставался всего один шарик. И знаешь, что я сделала? – спросила Сандерс.
Джейн начала догадываться, но вместо ответа покачала головой, предоставляя рассказчице возможность самой ответить.
– Я устроила истерику, поломала стульчик и незаметно щипнула двух малышей из своей команды, чтобы те ударили меня на глазах у воспитательницы. Мы потеряли сразу четыре шарика. И я продолжала вести себя плохо до тех пор, пока стеклянных сокровищ в корзинах снова не стало поровну. А знаешь, почему? Было ещё одно важное условия от мисс Вонг, в которое я, по своей детской наивности, поверила. Она сказала: «Как только одна из корзин опустеет, игра закончится. Команда, собравшая все шарики победит». Я не знала, как бывает в жизни. Что мисс Вонг просто поздравит победителя и начнет игру заново. Может поменяет состав команд или заменит стекляшки на печеньки. Но мой детский разум верил, что игра закончится навсегда.
– А чтобы игра продолжалась, нужно всё время возвращать баланс к начальной точке, – подвела итог Джейн.
Лицо Сандерс впервые не напоминало каменную маску. Она как будто ожила. Но это слишком быстро закончилось. Сандерс села ровно и вернула себе невозмутимый вид.