Терра отправил бывших узников в сопровождении Гретты на загородную виллу недалеко от побережья Мексиканского залива, а сам исчез куда-то. Пообещал Джейн, что вернётся с новостями для неё. И она ждала с нетерпением, считая каждую минуту и сомневаюсь – не обманет ли? И как быть, если обманет? Каждый день она звонила на номер Фостера и тот по-прежнему был отключен. И Майлз пропал куда-то. Но Джейн не оставляла попытки связаться с мужем.
Она собрала волосы заколкой, вытащила из шкафа наугад первое попавшееся платье. Невесомое, цветастое, оно скорее подошло бы Алекс, чем Джейн. Но выбор был невелик. Ничего, однажды у Джейн будет собственный шкаф, наполненный нарядами по её вкусу. А пока сойдёт что угодно, пусть и эта легкомысленная одёжка, едва прикрывающая колени.
Девушка спустилась на первый этаж, прошла через просторный зал в кухню, откуда доносился восхитительный аромат жареного мяса и специй. Как же вкусно пахнет! Джейн поспешила на запах.
На просторной кухне, залитой солнечным светом, у плиты стоял мужчина в пёстрой рубашке и, помешивая мясо на сковороде что-то напевал себя под нос.
– Ты вовремя, linda, – мужчина обернулся и смерил Джейн взглядом ярко-алых глаз, будто опалил огнём. – Такос скоро будут готовы.
Джейн понадобилось время, чтобы сообразить кто перед ней. Уж очень этот молодой широкоплечий парень не походил на заросшего бородой узника, с которого Джейн пару дней назад стащила жуткую маску. Теперь он был гладко выбрит, вместо слипшихся косматых волос – короткая стрижка. Джейн с интересом рассматривала его лицо с крупными выразительными чертами, загнутым носом, широкими бровями и массивной челюстью. Теперь Инферно казался не пугающим, а скорее привлекательным.
– Помощь нужна? – Джейн подошла поближе. – Я давно хотела научиться готовить тако.
– Это проще простого, mi cariño! Смотри…
– Вообще-то я прекрасно знаю испанский и не надо говорить мне «моя дорогая», – строго ответила Джейн. – Но если тебе приятнее общаться на этом языке, no es un problema para mí* (*это не проблема для меня).
Инферно рассмеялся.
– А как тебя называть? Дай подумать… – он с удовольствием заговорил по-испански. – Ты красивая, умная, смелая, хорошо танцуешь… Наверное, мне уже не так обидно, что я попал в застенки ведомства из-за тебя. Ради такой девушки можно пожертвовать многим! Подай мне фасоль, пожалуйста.
– Что? – Джейн решила, что ослышалась.
– Фасоль, – повторил Игнасио, на этот раз по-английски и указал на миску с бобами.
– Нет, я знаю, что такое frijoles (*исп. Фасоль), – Джейн передала миску. – Почему ты утверждаешь, что оказался в заточении из-за меня? Я помню всех экстра, которых мне пришлось отдать в руки ведомству, и тебя точно не было в их числе!
– Значит, ты меня не помнишь? Это почти оскорбление! – картинно взмахнул деревянной ложкой Инферно и добавил фасоль к мясу. – Я был уверен, что наша самба оставила ожог не только на моем сердце, но и на твоём. Если хочешь помочь, нужно очистить томаты от кожуры и нарезать кубиками.
Джейн молча взяла в руки доску, нож и начала чистить томаты. Её поражала простота, с которой этот парень говорит о чувствах, будто для него это так же обыденно, как готовить тако. Но когда они танцевали самбу? Джейн взглянула на профиль увлеченного готовкой Инферно. Очень характерный профиль, такой не забудешь. Это могло быть в Колумбии. Бар, дым и приглушенный свет, танцы до полуночи…
– Нет, перестань мучить томаты! – остановил её Инферно. – Опусти их в кипяток, тогда шкурка легко снимется.
– Прости, я совершенно не умею готовить, – смущенно призналась Джейн.
Действительно, после кипятка шкурка сама слезала с помидоров. Джейн нарезала их, надеясь, что на этом этапе не допустит ещё какую-нибудь ошибку.
– Ничего удивительного, ты ведь из «системных», – пожал плечами Игнасио. Джейн вспомнила, что он просил называть его именно так.
– Что это значит – из «системных»?
– Мы так называем экстра, которые попали в лапы госструктур. Вы совсем не знаете жизни. И когда неожиданно оказываетесь на свободе, тыкаетесь всюду как слепые щенки.
– А щенки тоже бывают слепыми? Я думала только котята…
– Конечно, у щенков где-то на десятый день глазки открываются, – Инферно нарезал красный остро пахнущий лук. – Я много этих комочков повидал, когда в приюте для собак подрабатывал. Даже пару раз роды принимать пришлось. Мой Рохо, рыжик, родился больным, и никто не верил, что выживет. А я его выходил. Он семь лет прожил у меня пока не застрели беднягу… Так со всеми, кого я люблю. Они не живут долго.