Александр Логачев, Владислав Жеребьёв, Татьяна Михайлова
Сколково. Хронотуризм. Сталинский сокол
ИСТОРИЯ 1.0
Однажды в Суоми
Ярви Коскинен хорошо помнил те времена, когда он ездил в Петербург на русские святки – катать на санях горожан. Русские считали, что в святки непременно нужно хотя бы раз прокатиться на чухонском извозчике: в деревянном возке с резной спинкой, с расстеленными на дне тулупами, который тащила маленькая, но сильная чухонская лошадка с лентами в гриве.
В русской столице собиралось в те дни много извозчиков-чухонцев. Они хорошо зарабатывали на праздниках. Очень хорошо. Однако Ярви не смог бы сказать, что больше привлекало его в святочных катаниях – деньги или дети. Не меньше, чем подсчитывать ежедневную выручку, ему нравилось катать детей. Он любил детский восторг, просьбы «погладить лошадку», счастливые лица с красными «яблоками» на щеках. Для того чтобы дети выбирали именно его лошадку, он повесил на хомут колокольчики, а возок расписал цветными зверями, невообразимыми зверями, которых придумывал, когда водил кистью по бортам собственноручно сколоченных саней. Это были счастливые времена.
А потом мир сошел с ума. Ярви понял это, когда зимой восемнадцатого года увидел, что люди делают с людьми. Когда увидел трупы русских солдат и трупы финнов, уложенные на обочину дороги, чтобы наводить ужас. Когда увидел насажанные на колья головы с вырезанными на лбу звездами. Когда стали вырезать целые русские семьи, проживавшие с ним по соседству[1].
Ярви знал, что в мире не первый год идет война, но только когда она пришла в Суоми, ему стало ясно: мир неизлечимо болен. Слишком он перегружен людьми, вдобавок они не расселялись по земле равномерно, а скапливались в одних и тех же местах. Мир стал напоминать челн, в котором набралось больше пассажиров, чем он может выдержать, вдобавок они сгрудились кучей у одного борта, ругаются между собой и толкают друг друга. Челн раскачивается, черпает воду бортами и вот-вот должен перевернуться.
Тогда Ярви взял жену и дочь и перебрался из города в лес. Они зажили отшельниками на хуторе, от которого до ближайшего поселения было больше полусотни километров. Он строил, пахал, сажал, ухаживал за скотиной, огородом и садом. Он брал честную дань с леса: охотился, собирал ягоды и грибы. Он ловил рыбу в небольшом озере, формой похожем на блюдце, а чистотой – на младенческую слезу. Дни текли, как облака по тихому небу. Ярви опять был счастлив.
Потом дочь выросла и ушла к людям. В городе Кякисальми она нашла себе мужа и поселилась в его доме, с его семьей. Жена Ярви была у них на свадьбе, а Ярви остался на хуторе: кто-то же должен был следить за хозяйством. Свадьба дочери – единственный случай, когда Ярви хотел покинуть хутор, но не получилось. Жена – да, она иногда ездила на их лошади в ближайшее поселение кое-что продать и кое-что купить.
Они с женой остались вдвоем на лесном хуторе. Иногда, обычно раз в год на Рождество, дочь навещала их. Вскоре Ярви узнал, что у его дочери никогда не будет детей, а, значит, ему никогда не увидеть внуков. Не сразу, но Ярви примирился и с этим.
Потом жена умерла. Он похоронил ее над озером, там, где камни высоко поднимали землю, а сосны стояли плотной стеной, оберегая от ветров. Ярви навещал жену каждый день и разговаривал с ней подолгу, как никогда не разговаривал, когда она была жива. Ярви давно уже не был счастлив, он просто жил.
Потом дочь стала приезжать к нему чаще и задерживаться на хуторе на недели, а то и на месяцы. Он ни о чем не спрашивал ее, она ни о чем не говорила. Но ему и так было понятно, что дочери плохо живется с мужем. А однажды дочь сказала, что останется жить на хуторе. Ярви вытащил изо рта короткую трубку и кивнул:
– Хювя он[2].
Ярви продолжал охотиться, ловить рыбу, ухаживать за огородом, садом и скотиной. Теперь ему в этом помогала дочь.
Однажды зимним днем он колол перед домом дрова и сначала услышал гул, а потом увидел самолеты. Их было много. Они летели со стороны города, в который он когда-то ездил на святки катать детей. С тех пор самолеты появлялись каждый день. А скоро они с дочерью стали слышать, как бьет артиллерия. И ночью, и днем. Отдельные выстрелы, залпы и целые канонады. Звуки пальбы доносились с той стороны, где, по рассказам дочери, финские солдаты долгие годы возводили какие-то укрепления.
«Война», – понял Ярви. А он надеялся, что умрет раньше, чем в Финляндию придет новое кровопролитие. Но может быть, ему повезет и он умрет раньше, чем война доберется до их хутора?
1
В январе восемнадцатого года финские социалисты предприняли попытку захватить власть и создать республику рабочих и крестьян по примеру России. Гарнизоны русских солдат, находившиеся на территории Финляндии, встали на их сторону. Вспыхнула скоротечная, но кровопролитная гражданская война, в которой финско-русские «красные» потерпели поражение. Во время этой войны русские в Финляндии подвергались геноциду, который, впрочем, тут же прекратился, едва война закончилась.