Никаких часовых они выставлять не собирались. Впрочем, и вправду, откуда тут взяться кому-то! Ярви годами не видел здесь чужих людей. А столько гостей разом как вчера и сегодня, – никогда.
Гости между тем сильно напились и шатались по дому, налетая на стены. Ширму отдернули и Ярви увидел Лося.
– О, какая вещь. – Двухметровый командир протянул руку и вынул из ладоней старика его поделку, в которой уже можно было угадать сани. – Развлекаешься? Правильно. Ты можешь продавать их, старик.
Лось вернул хозяину деревянную игрушку. Ярви хотел сказать, что это не на продажу, но тут…
О том, что гигант в серой куртке нараспашку с короткого размаха всадил свой увесистый кулак ему в затылок, Ярви понял уже потом. Уже после того, как пришел в сознание…
Выплыв из темноты – это напоминало подъем со дна к поверхности озера – Ярви сначала понял, что не может открыть глаза. Он пытался это сделать, но голова разрывалась всполохами боли, а в глазницы словно сыпали угли из печи. Рот распирала тряпка, вонявшая маслом. Он попытался вытолкать ее языком, но не получилось. Языком – потому что руки и ноги оказались связанными. Лодыжки и запястья были перетянуты ремнями (не иначе, взяли вожжи, висевшие у двери) и вдобавок связаны между собой за спиной.
Наконец Ярви удалось ненадолго распахнуть веки и увидеть, что он лежит в небольшом закутке между двумя деревянными перегородками – местечко неподалеку от входа, здесь он держал лыжи, силки, сети, веревки и прочие вещи, которыми часто пользовался. Отсюда он не мог видеть обеденный стол, не мог видеть комнату – мешала ширма.
Серп! Здесь должен быть серп.
Ярви заворочался, пытаясь определить, что он может сделать в таком положении, до чего способен дотянуться…
И получил чувствительный пинок ногой под ребра.
– А ты прыткий старик, – раздался над ним знакомый голос. – Почему же ты не показывал свою прыть русским, а? Из-за таких, как ты, русские и думают, что могут победить нас. Из-за тех, кто хочет отсидеться в своих норах, пока другие умирают. Кому все равно, под какой властью быть. Такие твари, как ты, думают так – власть все равно не доберется до моей глуши.
В голосе Лося звучала неподдельная злоба.
– Мои люди сегодня жертвовали собой, умирали, теряли своих боевых товарищей. Они заслужили награду как честные солдаты. Они захотели твою дочь и они ее получат. Им завтра снова в бой и кто-то из них не вернется. Так пусть этой ночью кто-то из них получит последнюю радость в жизни. Так я решил. Я оставлю вас в живых. Но будешь дергаться, старик, убью тебя и дочь. Учти, я всегда держу слово. И запомни, ты сам виноват во всем, хуторянин.
Ярви услышал тяжелый, удаляющийся скрип половиц: Лось возвращался к своему пьяному отряду. А потом он услышал другие звуки, страшные. Кричала его дочь. Она, конечно же, отбивалась, она звала на помощь. Она надеялась на своего отца – на кого же еще ей надеяться тут? – но он ничем не мог ей помочь.
Будь все проклято, будь все проклято! Слезы текли уже не от рези в глазах. «Господи, – взмолился Ярви, – сделай так, чтобы я снова потерял сознание, чтобы я не слышал этих криков, если все равно я ничего не могу сделать». Но господь не мог сотворить для Ярви даже такую малость…
Крики дочери перешли в мычание – конечно, это ей тоже заткнули рот кляпом.
– Не дергайся, сука, а то будет хуже! – Донесся злобный окрик на ломанном финском. Это кричат его дочери, кричит один из шведов.
Что же делать, что же делать?
От бессилия заныло сердце… сердце, которое его никогда не подводило. И безостановочно текли из глаз слезы.
И тут вдруг Ярви сквозь пелену сознания отчетливо расслышал скрип. И то был скрип двери его дома, от которой он сейчас был недалеко.
Разве он мог перепутать? Много-много лет он безвылазно жил на этом хуторе и знал голоса всех предметов на хуторе. Да много ли их здесь, этих предметов?
Ветер открыть дверь не мог, на улице полное безветрие. А часовых они не выставляли. Или же кто-то выходил, пока он валялся в беспамятстве? Тогда почему дверь открыли так осторожно, а не распахнули уверенно, нагло, по-хозяйски? Почему не топают, как кабаны, а крадутся?
Да, крадутся! Ярви расслышал тихое поскрипывание половиц. Шаги – и без того чуткий слух лесного жителя обострился до предела – приближались к нему. А потом…
А потом из-за деревянной перегородки выступил человек, которого Ярви не видел в отряде Лося. Да и вообще никогда в жизни не видел. К тому же и одет был человек весьма странно, вроде бы в военную форму, но только чья эта форма? Ни финская, ни русская, ни шведская, ни немецкая (последнюю Ярви видел на фотографиях).