* * *
Новиков: Итак, в январе 1992-го года команда правительства Гайдара делает первый и самый решительный свой шаг. Оно начинает шоковую реформу. Начинает её с отпуска цен. Что собой представляла команда Гайдара? Был, собственно, Гайдар и его круг людей. Это Пётр Авен, Анатолий Чубайс, Андрей Нечаев, Александр Шохин, Владимир Лопухин и ряд других фигур. Всё это были люди, прошедшие советскую школу консультирования в высших органах власти. Это были те люди, которые консультировали ЦК, аппарат Совмина и в какой-то мере Комитет госбезопасности по экономическим вопросам. Был аппарат правительства, который (во главе с Алексеем Головковым) … который готовил все решения. То есть весь документооборот проходил через Головкова, через Головкова происходило согласование с администрацией президента и с другими органами власти. Проблема. Ельцин был в тот момент исполняющим обязанности премьер-министра. Это решение было в высшей степени, скажем так, политически рискованным, потому что, принимая на себя исполнение обязанностей премьер-министра, Ельцин оказывался как бы заложником тех действий, которые де-факто осуществлял Гайдар. Кроме того, существовала ещё одна замечательная проблема. Ельцин и команда Гайдара были очень ментально разными, потому что всё-таки бывший свердловский партаппаратчик и московская полуакадемическая, полувластная команда консультантов – это всё-таки разные миры и разные мироощущения. Между ними просто не могло не возникать конфликтов, трений, недопониманий. Ещё чего-то в этом духе. И между Ельциным и этой командой гайдаровской возник своеобразный посредник в лице Геннадия Эдуардовича Бурбулиса, занимавшего тогда посты первого вице-премьера и госсекретаря. Фигура эта ныне, почти забытая, забыта. Но в тот момент Бурбулис фактически претендовал на роль, своего рода, не только … на роль своего рода идеолога тогдашней российской власти. Почему этот человек – бывший преподаватель марксизма-ленинизма из Свердловска оказался столь властно востребованным? Дело не столько в его посреднических способностях, урегулировать … разруливать между Ельциным и командой Гайдара, сколько в определённых, наработанных им с 89-го года связях. Бурбулис оказался человеком, который фактически решал все вопросы взаимоотношений межрегиональной и депутатской группы в Верховном Совете СССР и на съезде народных депутатов СССР с различными международными институтами и фондами. И Бурбулис с этого момента наработал очень большой пакет международных связей и, в какой-то мере, был и полезен Ельцину и им ценился. И вот этот, наработанный им, пакет связей, коммуникаций на международном уровне, он позволил ему занять роль ельцинского … тогдашнего главного ельцинского фаворита. Но это фаворитство, получение этой роли фаворита очень сильно пробудило властные амбиции и некие амбиции и претензии Бурбулиса на роль идеолога, главного идеолога тогдашней российской власти. В какой-то момент это просто не могло не прийти в противоречие как с самой натурой Ельцина, как человека, не терпевшего рядом с собой слишком умных, так и с его властными амбициями.
* * *
Из интервью Г. Бурбулиса для книги о Е. Гайдаре, опубликованном в журнале «Forbes» 22 июля 2010 года: «… это не мы у него, а это у нас Ельцин, в некотором смысле, был таким незаменимым одухотворенным инструментом. Это не было служение Ельцину. Он служил нам! По большому счету ...» (Геннадий Бурбулис: первый зампредседателя Правительства РФ 06.11.1991-14.04.1992, секретарь Госсовета – 08.05.1992-26.11.1992)
* * *
Новиков: Так кто же кому служил? Ельцин младореформаторам или младореформаторы командой «камикадзе», которые должны были выполнить ту работу, которую поручил им Ельцин. В какой-то мере … в какой-то мере весь этот спор становится достаточно, скажем так, пустым, кроме одного момента. Безусловно, Бурбулис в своих амбициях воспринимал Ельцина, как свой инструмент. Но Ельцин был политиком, который ценил, слишком ценил свою власть и понимал, что вот на данном этапе своего властвования он должен иметь команду Бурбулиса и команду Гайдара и разруливать с помощью её какие-то процессы в стране. Это определялось, во-первых, международным контекстом, то есть известно, например, высказывание Гавриила Попова о том, что влиятельные международные финансовые институты рассматривали Гайдара, как фигуру, которая может гарантировать, скажем так, использование вот той фигуры, под которую они готовы были давать России … оказывать ей финансовую помощь. Это высказывание Гавриила Попова. Никто его не опроверг. Во-вторых, Ельцин понимал, что Гайдар является своего рода тараном, который позволит ему добить те силы, которые он воспринимал, как угрозу своей власти. Например, что Гайдар поможет ему … так сказать, станет тем тараном, который ударит по советско-консервативным силам, которые желали бы реставрации и для которых Ельцин являлся своего рода препятствием на пути этой реставрации. Но Ельцин не мог не понимать и другого, что, разделяя политическую ответственность с Гайдаром за всё, что происходит в стране, он оказывается его заложником. И в какой-то момент их пути должны были разойтись. Только Ельцин должен был сделать этот расхождение наиболее приемлемым для себя и для своей власти способом. То есть расстаться с Гайдаром так, чтобы не задеть ни те международные силы, ни те внутрироссийские силы, для которых Гайдар был ставкой. И в этом смысле, конечно, обе стороны рассматривали … и младореформаторская команда, и Ельцин, рассматривали друг друга, как инструменты своей игры. Но вот в жизни оказалось, что они-таки не сделали Ельцина … что младореформаторская команда не сделала Ельцина своим инструментом. Он не был их инструментом. И уж говорить об этом Бурбулису сейчас скорее, скажем так, некое лестничное остроумие, которое сейчас, спустя многие годы он озвучивает в интервью «Форбс».