Денис тяжело задышал и замолчал. Глаза его оставались открытыми, и неестественная их синева была просто пугающей. Я взвалил Дениса на плечи, и несколько капель синей жидкости брызнули мне в лицо. Опять все поплыло. Кое-как я добрался до выхода и заметил, что поезд почти остановился. Дверь поддалась без труда. Я буквально вывалился наружу, в кусты. Денис, кажется, престал дышать. Я подхватил его, как ребенка, и пошел вперед, по рельсам, оставляя поезд за собой. Я будто бы видел себя со стороны, из глубин космоса. Я как наяву ощущал вокруг вселенскую пустоту, и где-то в ней — маленький шарик с материками, а на нем — тончайшая ниточка железной дороги, и я иду по ней, под палящим солнцем, а вокруг тишина, да такая, что чуть не лопаются барабанные перепонки. Солнце прожарило меня насквозь, и обугленное тело уже давно должно было упасть на сверкающие рельсы, но я иду. Тело уже не принадлежит мне, оно остается на рельсах там, затерянное на маленькой планетке. Да и какое это имеет значение мне, продукту термоядерной реакции в недрах седьмого Солнца созвездия Кассиопеи, плывущему строго по курсу своих собственных мыслей… -- О, герой, очнулся! — раздался голос откуда сверху. Куда уж выше? Я открыл глаза, словно примитивный биологический организм. Я лежал на горизонтальной плоскости, как же ее, а, вспомнил — кровать! Надо мной склонились двое. В одном из них я узнал Чугунова.
Глава 3. Новоселье.
— По-моему, он в порядке, — сказал Чугунов своему спутнику, и они обменялись красноречивыми взглядами
— Что с Денисом? — спросил я. Чугунов присел на краешек кровати, а тот, второй, вышел в коридор, что-то пробурчав под нос.
— Видишь ли, Вадим. Он плох. Очень плох. Его, как и тебя, отравили Синей Смертью.
— Он будет жить?
— Мы всячески поддерживаем его организм, но это — все, что мы можем сделать. Его разум все еще находиться под Пвоздействием препарата. Денис, если можно так сказать, заключен внутри себя самого в мир своих собственных иллюзий. Любая мозговая активность перехватывается остаточной энергией Синей Смерти и возвращается обратно в устрашающе искаженном виде. Лишь единицы смогли вырваться из этого плена. Ты — один из них.
— Значит, и Денис тоже может?
— Ты отделался сравнительно малой дозой, кроме того, твои умения помогли тебе.
— Это тебе я должен сказать спасибо, сэнсей.
— Оставим. Анализы показывают чудовищный коэффициент вложенности иллюзий…
— Что это значит?
— Это значит… очень плохо, проще не сказать. Тебе никогда не снился сон, в реальности которого ты не сомневался?
— За кого ты меня принимаешь?
— Ты видишь страшные кошмары, и вдруг просыпаешься, и испытываешь огромное облегчение, что все позади, а они начинаются снова, и предыдущие по сравнению с ними — просто детские игрушки? И ты просыпаешься снова?
— Да, подожди, что-то такое было. В детстве.
— Такое случается с КАЖДЫМ. Но не все помнят "многоэтажные" сны. Но факт остается фактом. Это задокументированное явление. Именно на этом эффекте и основано действие Синей Смерти. Предельный уровень — семь. Доза, полученная Денисом, превышает ее. Но он еще держится.
— Я могу увидеть его?
— Доктора запретили входить даже мне. Он максимально изолирован от всех раздражителей — света, звука… Но от себя самого нет преграды. И… хватит, Вадим, об этом. Не для того парнишка пострадал, чтобы ты тут разлеживался. Ты уже абсолютно здоров. Ну-ка, вставай! Чего бы ты сейчас хотел?
Я ответил честно:
— Котлету. С картофельным пюре.
Через полчаса я уже уплетал заказанное, сидя за широким столом в просторном, но немного пыльном кабинете. Чугунов сидел рядом на диванчике для посетителей.
— Прежний хозяин этого кабинета был арестован нашим Ведомством за пособничество некоторым делам Аркадия Северного. Он, конечно, отпирался и, естественно, на Северного нас не вывел, но кое-какие ключи к загадкам обнаружились. Здание это теперь наше, и мы облазили почти каждый уголок, но пока ничего интересного не нашли. Сейчас мне придется тебя покинуть, а ты порыскай пока в этом кабинетике. Мы в нем еще не смотрели. Может, найдешь чего, а я пришлю тебе парня потолковее, он введет тебя в курс дела. Если что произойдет по твоей специальности, я тебе сообщу, займешься. Я знаю, у тебя куча вопросов, но мы еще встретимся, а пока…
Чугунов ушел, оглядел помещение и вздохнул. Началась работенка…
…Я рылся в бумагах прежнего хозяина, когда в дверь постучали. Вошел молодой парень с очень спокойными глазами и представился Семеном.
— Меня Чугунов прислал, — сказал он.
Я осмотрел его с ног до головы и остался доволен.
— Ну, вот что, — сказал я Семену, — Твой рост нам поможет. Видишь эти полки? Мне нужно разобрать все, что на них накопилось. Вот тебе табуретка. Дотянешься?
— Ну а куда же я денусь, — вздохнул Семен и полез на антресоли. В этот момент заверещал телефон.
Я зажал радиотрубку между плечом и ухом и принял из рук Семена первую пачку запыленных фолиантов, обтянутых потрескавшейся коричневато-красной кожей и других, совсем новый изданий в глянцевой обложке.
— Слушаю, — крикнул я в трубку, подавив желание чихнуть от поднявшейся пыли.
— Вадим, ты? — Спросила трубка голосом Чугунова.
— Еще утром был им, сейчас не знаю.
— Ну, хватит. Семен у тебя?
— Да.
— Свободны?
— Вполне. Только вот останки библиотеки Конгресса нашли.
— Какой библиотеки, что ты мелешь? Библиотеку Конгресса уже год как всю оцифровали, а книги продали во время благотворительной акции!
— Ну да, и часть книг осела здесь. Семен, читани-ка заголовки.
Семен мягко спрыгнул на пол с новой пыльной стопой.
— Значит, так. "Поединок" Куприна тысяча девятьсот тридцатого года издания, "ЖЗЛ", том первый, под редакции Горького, Большая Советская Энциклопедия, буква "К", справочник по ядерной физике две тыщи седьмого года, подшивка статей Ландау, переписка Энгельса с Каутским, "Спектр" Лукьяненко на японском языке, с автографом автора, кстати.
— Все?
— Нет, еще "Муха-цокотуха" на эстонском, Книга о вкусной и здоровой пище, "История Космонавтики", "Двадцать тысяч лье под водой", вот компьютерные книги пошли: "Windows Z-8 для чайников", "Редко используемые команды Ассемблера", "Текстовый редактор ЛЕКСИКОН", ну ни фига себе подборка! Почти все назвал, хотя нет — еще в правом углу, сейчас дотянусь!
Страшный грохот потряс пространство кабинета. Чугунов на том конце провода всполошился:
— У вас там все в порядке?
— Семен сверзился с табуретки, — объяснил я, расшвыривая станинные и современные издания в поисках своего напарника. Семен лежал практически в другом углу комнаты, прижимая к груди с такими трудностями добытые книги. Ухватившись за протянутую мной руку, он встал и продемонстрировал мне обложки:
— "Алгоритмы низкоуровневого шифрования", плюс "Мастер и Маргарита" в мягком переплете, издательство "Художественная литература", серия "Классики и современники", тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год, цена один рэ восемьдесят ка — Семен раскрыл книгу наугад и прочитал с выражением: — Итак, прошло со времени подъема процессии на гору более трех часов, и солнце уже снижалось над Лысой горой, но жар еще был невыносим, и солдаты в обоих оцеплениях страдали от него, томились со скуки и в душе проклинали трех разбойников, искренне желая им скорейшей смерти!
— Значит так, — железным голосом произнес Чугунов, едва только Семен закончил, — ты, Вадим, даже не представляешь, ЧТО ты тут нарыл. Не приди тебе в голову проверить антресоли, мы бы еще с полгода ломали бы себе головы.
— Над чем?
— Извини, пока я не могу тебе этого сказать, так как не знаю сам. Вот что: я посылаю сюда группу экспертов, а вы с Семеном отправляетесь в бар "У погибшего Сталкера"…
— С моей-то печенью — и в кабак?
— Ну, положим, печень у тебя как у спортсмена, только идете вы туда исключительно по служебной части. Поступил вызов от хозяина заведения — у него там какое-то ЧП. Прогуляетесь, подышите свежим воздухом, а заодно заглянете в бар. Все ясно?
— Все, — признал я. Чугунов тотчас отключился. Я повернулся к Семену, вовсю углубившемуся в роман Булгакова: