— Тише, — повторил он, продолжая гладить её по голове, — тебе нельзя волноваться. Всё будет хорошо.
— Ничего не будет хорошо, — продолжала всхлипывать Таня, — Витя меня никогда-никогда не простит.
— Простит, — заверил Рома и добавил с нотками возмущения в голосе, — но сначала, конечно, взбесится. Я и сам не понимаю, почему ты так поступила.
— Если бы ты знал, как на меня давил отец. Он выедал мне мозг. Он считал меня предательницей, врагом семьи, человеком, для которого нет ничего святого. Каких только гадостей он мне не рассказывал про родителей Вити. Я, конечно, не верила. Но потом мама присоединилась к нему. Она поведала про отца моего парня такое, что кровь в жилах стынет. Раньше мама никогда не говорила мне неправды. И я уже не знала, что и думать…
Таня опять заплакала навзрыд.
— Господи, Рома, почему они так поступили со мной? Уже много позже, от своего мужа Дениса, я узнала, что всё это было враньём. Понимаешь, откровенным враньём. Он знал всех партнёров по бизнесу моего отца, знал и родителей Вити. И рассказал, как всё было на самом деле. Денис, вообще, хороший парень. Я рада, что теперь у него новая жена, которая его искренне любит. Надеюсь, они станут хорошей семьёй.
Вспомнив про бывшего мужа, Таня немного успокоилась:
— А знаешь, он до сих пор регулярно мне звонит, и предлагает любую помощь хоть моральную, хоть материальную в воспитании будущего ребёнка…
— Но ведь у ребёнка есть родной отец! — возмутился Рома. — Он прекрасно сможет позаботиться о вас обоих!
— Он не простит, — со всхлипом вздохнула Таня. — Я давно уже хотела всё ему рассказать. Но я так боялась, что он не простит. Он любит, чтобы всё было правильно. А у меня получилось, наоборот, всё неправильно.
— Всё, — решительно сказал парень, — хватит плакать. Навредишь ребёнку. Соберись. Сейчас мы поедем ко мне. Витя как раз там. Ты с ним поговоришь, всё ему расскажешь. Он немного посердится, что ты не сделала этого раньше, но быстро отойдёт. Он тебя до сих пор любит и… на ловца и зверь бежит.
Рома, конечно, хотел закончить фразу по-другому: «…и вы будете счастливы», но звонок Вити внёс коррективы.
— Привет!
Девушка, поняв, кто звонит Роме, начала делать отчаянные жесты, означающие просьбу ничего про неё не говорить.
— Привет! Таня с тобой? — голос Вити был сильно встревожен.
— Со мной.
— С ней всё нормально?
— В целом нормально… — Рома запнулся, он не мог понять, должен ли что-то прямо сейчас сказать Вите, или лучше, чтобы друг узнал обо всём от Тани в личной беседе.
— Ну, чего молчишь, она здорова?
— Да, здорова. Ты чего так нервничаешь?
— Понимаешь, мне сказали, что похожую на неё девушку отвезли в роддом. И ей, и её будущему ребёнку угрожала опасность…
— Подожди, так ты уже знаешь? В смысле, что Таня беременна…
Услышав эту фразу, произнесённую Ромой голосом полным недоумения, девушка побледнела и схватив парня за руку выкрикнула:
— Скажи ему, что я его люблю!
То же самое в этот момент кричал в трубку Витя:
— Скажи Тане, что я её люблю! Или лучше дай ей трубку. Или лучше срочно приезжайте сюда, в больницу, оба!
— Так, стой, в какую больницу?
— Понимаешь, врачи, которых ты вызвал, решили госпитализировать Вику.
— Я не вызывал никаких врачей, — Рома почувствовал, что его охватывает тревога. — Как Вика? Где она?
— Я тогда не знаю, кто их вызвал. Я тоже не вызывал, но, может, Вика сама? Впрочем, это не важно. Хорошо, что они приехали. Потому что ей начало становиться хуже — поднялась высокая температура.
— И что сказали медики? — от волнения у Ромы начал дрожать голос.
Он чувствовал, что что-то во всей этой ситуации не так. Что-то его настораживало.
— Они сказали, что это вирусная инфекция, которая сейчас гуляет по городу. Только какая-то не очень хорошая её разновидность, поэтому решили, что лучше будет забрать Вику в больницу. Я думаю, они правильно поступили, потому что жаропонижающий укол, который они ей сделали дома, не очень-то и помог. По дороге в больницу ей стало ещё хуже.
— Но почему ты мне не позвонил? — возмутился Рома, тревога которого вылилась в возмущение.
— Прости. Я, если честно, был немного заторможенный от той информации, которую врачи мне рассказали. Вернее, был просто в ступоре каком-то.
— А что они тебе рассказали?