Потеряв несколько зубов, заработав сотрясение мозга и пару сломанных ребер, Сергей не утратил веры в справедливость. Бросив все, он поехал в Москву искать правду.
Но в Москве было не до него, огромный город разделился на два политических лагеря: „Президент“ и „Верховный Совет“. Помыкавшись по инстанциям, экс-милиционер плюнул на все и примкнул к защитникам Белого дома…
Сергей снова поморщился, от воспоминаний разболелась рана под сердцем, память о тех знаменательных событиях. Он и сейчас, закрыв глаза, видел зеленые фигурки бегущих десантников, слышал грохот танковых пушек, взрывы и трескотню автоматов, стоны и крики раненых, мат живых и лужи крови, кровь была повсюду. Пуля снайпера достала Сергея, когда штурмующие парашютисты ворвались в фойе, потом только отрывками вспыхивали воспоминания: чернота подземных коммуникаций, кто-то, громко сопя, тащил его на себе, потом переезд в вонючем чреве „мусоровоза“. Больше ничего вспомнить он не мог. После операции в глухой деревенской больнице, где старик врач, дыша перегаром и орудуя скальпелем, как мясник разделочным ножом, извлек пулю, еще полтора месяца ушло на лечение. А когда здоровье пошло на поправку, в палату вошел Имрам Магамедов. Сергей вспомнил его, за несколько дней до штурма они пили водку в охранении на баррикадах и лежали рядом в фойе, отбивая атаки десантников. Его, раненного, тащил на себе толстяк Имрам.
Разговор в палате не был беседой двух бойцов, это был деловой разговор. Имрам рассказал, что Сергея, как и всех остальных защитников Белого дома, объявили в федеральный розыск. Магамедов тут же предложил выход из создавшегося положения — пойти инструктором боевой подготовки в некую коммерческую структуру. Выбирать не приходилось, Луницкий согласился.
Учебный центр был устроен в глухой деревне, где уже лет десять как вымерли последние старики, а молодежь покинула ее еще раньше.
Здесь, не опасаясь посторонних, можно было отрабатывать все приемы боевой подготовки, от городского альпинизма (на развалинах церкви) до стрельб из любого вида оружия. Глухие края.
Команда досталась бывшему офицеру разношерстная, полсотни молодых парней, некоторые прошли школу армии, другие постигали тюремные университеты, но основная масса не была отмечена ни тем, ни другим, выпускники спортивных клубов.
Все дни напролет были заполнены интенсивными тренировками. Сергей учил своих новых подчиненных тому, чему сам научился в армии и ОМОНе. В редкие часы передышки, анализируя свою жизнь, особенно в последние годы, он все больше склонялся к мысли: „Прав был старый урка“. Действительно, его уже не волновали такие понятия, как Родина, долг, честь офицера (остатки ее он сжег вместе с патрона¬ми, когда ловил на мушку силуэт соотечественника), теперь оставались лишь деньги. Только большие деньги могли дать настоящую свободу.
Время от времени в лагере появлялся Имрам Магамедов, устраивал нечто вроде проверки. Уезжая, он забирал с собой одного-двух бойцов. Те возвращались через неделю угрюмые, с пугливо бегающими глазами. Экс-капитан понимал, что они прошли „испытание кровью“, скорее всего, принимали участие в какой-нибудь криминальной операции. Но Сергея это не волновало.
Когда началась война в Чечне, Луницкий ожидал, что их отправят воевать под зеленым знаменем ислама, но никто их не трогал. Несколько дней назад в лагере снова появился Имрам, он был весел как никогда. Еще раз понаблюдав за действиями бойцов, остался доволен. Вечером, сидя в комнате инструктора, Магамедов спросил:
— Сергей, как ты смотришь на возможность заработать пятьдесят миллионов „зелеными“?
— На всех? — уточнил Луницкий, чувствуя, как у него перехватывает дыхание.
— Нет, каждому по участию, — последовал ответ. — Твоя доля составляет пятьдесят миллионов. Впечатляет?
— Да нет такого преступления, какого бы я не совершил за такие деньги, — Луницкий перефразировал цитату из творения основоположника научного коммунизма…
Станция Кузино — небольшой железнодорожный узел на Восточно-Сибирской дороге. Вокруг станции раскинулся небольшой поселок, где в основном жили железнодорожники. Пассажирский поезд стоял здесь две минуты.
Ранним утром, вдыхая прохладный воздух, Сергей Луницкий медленно шел к голове поезда. Остановившись неподалеку от багажного вагона, он наблюдал, как идет выгрузка длинных деревянных ящиков, обитых металлической лентой.
Ящики сложили на перроне, двери вагона с грохотом закрылись, тепловоз громко просигналил, и состав тронулся.