— Ну что, задача ясна? — закончил свое выступление комполка.
— Ясно, — кивнул Юрий, пряча блокнот в карман летного комбинезона.
— Тогда, Юрий Николаевич, жду через две недели, сам знаешь, сколько в полку боеготовых машин, — пожимая Иваненко руку, произнес полковник.
— Знаю, — кивнул летчик.
Ему показалось, что в голосе командира прозвучали насмешливые нотки, как будто тот знал, что сегодня должно было произойти. Впрочем, „председатель“ в момент вербовки назвал точную дату командировки и предупредил насчет выбора кандидатуры. Значит, здесь было все „схвачено“, деньги теперь заменяли все идеалы. Хотя у каждого продавшегося была своя причина.
Взяв со стула летный шлем, капитан вышел из класса и направился к стоянке самолетов. Три десятка остроносых изогнутых силуэтов, затянутые в брезентовые чехлы, безжизненно замерли на аэродромном бетоне.
Только одна крылатая машина стояла расчехленная, возле нее, как муравьи, копошились авиационные техники.
— Максимыч, ну как, „ласточка“ взлетит? — спросил Иваненко, подойдя к старшему технику.
— А что ей сделается, конечно, взлетит, — буркнул Максимыч, немолодой грузный мужчина в темно-синем техническом комбинезоне и пилотке с голубым кантом. Пожав пилоту руку, он удивленно спросил: — Машина в норме, чего ее гонять в ремонт, есть агрегаты и похуже.
— Начальству виднее, — стараясь говорить спокойно, ответил Юрий, понимая, что после его исчезновения у техника будут неприятности. Но у каждого своя правда.
— Начальство, начальство, вечно у них все через жопу делается, — продолжал бурчать техник.
Застегнув на подбородке ремень шлемофона, Иваненко по алюминиевой лестнице поднялся в кабину истребителя. С жужжанием опустился колпак фонаря, летчик подключил шлем к бортовой радиостанции, привел в рабочее положение тумблеры управления. Самолет вздрогнул и медленно выкатился из шеренги истребителей. Слегка покачиваясь, развернулся и покатился в направлении рулежки, оставляя за раздвоенным хвостом стеклянный купол командно-диспетчерского пункта.
Замерев на взлетной полосе, Иваненко включил бортовую радиостанцию:
— Башня, это борт 411, прошу разрешения на взлет. Пользуясь паузой, он достал из кармана комбинезона плоский футляр с диском и заменил полетную карту в бортовом компьютере. Наконец в динамиках шлемофона раздался голос диспетчера:
— 411, я Башня, взлет разрешаю.
Из сопл истребителя с ревом вырвались длинные языки реактивного пламени. Набирая скорость, машина заскользила по бетону взлетной полосы.
За стеклом кабины замелькали силуэты самолетов, домики эскадрилий, ангары ремонтных мастерских и складов… „МиГ“ плавно оторвался от ВПП и начал стремительно набирать высоту. Небо встретило летчика нежной голубизной и пушистыми клубами волнистых облаков, которые как горы ваты закрывали землю под крылом самолета. Стоявшее в зените солнце начало жечь глаза, Юрий опустил на глаза забрало светофильтра и перевел взгляд на дисплей бортового компьютера. Истребитель выходил на линию Евпатория — Одесса, на экране четко просматривалась бере¬говая линия, еще несколько минут, и пора приступать к выполнению своих обязательств.
— Башня, я 411.
— Что случилось, борт 411? — сразу же откликнулся офицер боевого управления.
— Неполадки в работе двигателя. Глохнет левый двигатель, — строго по полученной инструкции ответил летчик.
— Борт 411, возвращайтесь, — последовала команда с базы.
— Вот черт, горю, — выкрикнул Иваненко и отключил радиостанцию, резко переложил вправо рукоять управления и до предела снизил обороты двигателей. Встав на крыло, „МиГ“ скользнул вниз, подобно гигантскому клинку рассекая нагромождение облаков. Уменьшив площадь облучения локатором корпуса самолета, с резким уходом к поверхности моря, Иваненко исчез с экранов радаров сопровождения и ПВО, что подтверждало аварию. И пока операторы РЛС пытались переключиться на другие режимы работы, а операторы боевого управления докладывали о ЧП, у самой воды истребитель выровнялся и, взревев двигателями, на форсаже устремился в морскую даль. Зелено-коричневый хищный силуэт „МиГа“ слился с волнистой лазурью, самолет растворился в ней…
…Турецкий берег надвигался стремительно. Сперва показалась темная полоска у горизонта, которая с каждой секундой разрасталась, вырисовывая очертания гор, зеленые нити лесополос, желтые пляжи и жирную черную полосу шоссе Синоп.