Услышав сигнал сирены, заранее отобранные боевики заняли места за пультами управления, видя в секторные прицелы лица солдат внутренних войск. Пулеметный свинец вполне бы долетел до них, но не было приказа открыть огонь.
Ощетинившись пулеметно-огнеметными блоками, БЖРК напоминал бронепоезд времен Гражданской войны. Возможно, это перевоплощение и пугало кого-то из солдат и офицеров, но только не операторов-наводчиков, сидящих в двух бэтээрах.
То, что Луницкий принял за дозиметрическую разведку, на самом деле было ударной лазерной установкой „Арган“ — последнее детище научно-исследовательского института астрофизики. Двадцать трубок под шапкой гриба были миниатюрными лазерными пушками. Сейчас, когда захваченный комплекс оскалился, обнажив не только стволы, но и прицелы, операторы, глядя на экран монитора, поделенного на двадцать небольших квадратов, манипулировали клавишами управления, наводили на них стволы лазерных установок. Когда все цели были охвачены, последовал короткий доклад:
— На боевом.
Теперь следовало ждать приказа открыть огонь.
Закончив говорить, Журавлев поднялся из-за стола, на котором были разложены карта, фотографии, схемы. Дав минуту на переваривание услышанного, генерал спросил:
— Вопросы, возражения, предложения есть?
— Вопрос можно? — из-за стола поднялся полковник Маковцев.
— Слушаю.
— В общем, ваш план, товарищ генерал, как говорится, без сучка и задоринки. Но, — последовала короткая пауза, — сомневаюсь, что штатный боеприпас „В-94“ сможет пробить обшивку БЖРК.
Журавлев улыбнулся. Полковник отдавал себе отчет, что произойдет с его людьми, если хоть на одном из подготовительных этапов произойдет сбой. Хотя сам еще полчаса назад был готов штурмовать БЖРК под прикрытием аэродромных прожекторов.
— Огонь будет вестись только по приборам наблюдения, это наиболее уязвимые места. В БЖРК прочность титано-магниевой брони не уступает высоколегированной стали, поэтому будем применять для этого новый боеприпас повышенной пробиваемости. — Увидев недоверие в глазах окружного генералитета, Андрей Андреевич кивнул офицеру по особым поручениям. Тот достал из кейс-атташе длинный, бутылочной формы патрон к крупнокалиберной винтовке. Генерал взял его из рук офицера, продемонстрировал собравшимся, для большей убедительности протянул патрон Маковцеву.
Полковник взвесил патрон на ладони, коснулся ярко-оранжевой пули и удивленно перевел взгляд на Журавлева:
— Пластик?
— Целлюлоза, пропитанная специальным горючим составом, внутри находится десятимиллиметровая пуля длиной сто миллиметров.
— Типа австрийской „стрелы“, — проговорил начальник военной разведки округа, демонстрируя свою осведомленность.
— Вроде того, — подтвердил Журавлев, — только их „стрела“ из вольфрама и предназначена для гладкоствольного оружия, при попадании в броню крошится и поражает осколками. Наш „Саморез“ имеет свои внутренние нарезы для лучшей балансировки. В броню вкручивается, как шуруп, и проходит целиком, поражая противника своей массой и убойной силой. Это первое, — генерал загнул палец, — второе, наши стрелки не промахнутся, они одни из лучших — инструктора стрелковой подготовки с высших офицерских курсов „Выстрел“. Еще вопросы?
Из-за стола поднялся немолодой тучный генерал-лейтенант с обрюзгшим лицом, заместитель командующего округом по воспитательной части.
— Обедненный уран, ведь это опасно для здоровья? — удивленно произнес он хорошо поставленным голосом площадного оратора.