- Ну, знаешь... могла бы, к примеру, на горы любоваться. Они такие красивые. Все время меняют цвет. Я никогда не устаю смотреть на них.
- Ну и смотри, - пожала она плечами. - А я к этим красотам совершенно равнодушна.
- А ты не боишься втянуться в работу? Вдруг в истории Ватикана тебе будет так интересно копаться, что ты просто не сможешь оторваться? Если Ватикан вообще позволит тебе оторваться... Может настать момент, когда ты будешь знать слишком много, чтобы они позволили тебе уйти.
- Рискну, - твердо сказала Джилл. - Рискну. Знаешь, я раньше и не в таких переделках бывала, но всегда успевала улизнуть в последний момент. Господи, тут же все, о чем я только могла мечтать - вся информация! Полный, детальный отчет...
Она с головой ушла в работу. Выпадали дни, когда Теннисон вообще не видел ее. Появлялась она только к обеду и рассказывала, рассказывала...
- Просто передать тебе не могу, до чего интересно, - восхищалась она, наспех глотая еду. - Столько всего... Все, абсолютно все, что они планировали, думали, делали.
- Я тебе говорил, что втянешься, - предостерегал ее Джейсон. - Смотри, так ты никогда отсюда не улетишь. Станешь этаким книжным червячком, увязнешь в работе.
- Не бойся, не увязну, - твердо заявляла Джилл, вытирая губы салфеткой. - Где-то внутри меня никуда не делась прежняя Джилл Робертс - бесшабашная, свободная как ветер журналистка, возмутительница Галактики, ищущая сюжеты по всему свету. Настанет время... но ладно, хватит об этом. Что это мы все про меня, да про меня. У тебя как дела, Джейсон?
- Я привыкаю.
- И счастлив?
- Счастлив? Трудно сказать. Что такое счастье? Удовлетворен - да. Доволен маленькими профессиональными успехами: но их мало, совсем мало. Знаешь, я никогда не был врачом-фанатиком, которому только и надо, что добиваться немыслимых высот в работе, чтобы его непрерывно похваливали. Неужели недостаточно просто делать добро ближнему? Пока те случаи, с которыми сталкиваюсь по работе, позволяют чувствовать, что я на своем месте. Пока, повторяю, - пока это все, что мне нужно. С Экайером мы уже на №ты¤, и с остальными я неплохо лажу.
- Ну, а как поживает эта дама, что нашла Рай?
- Как поживает? Будь я проклят, если знаю. Физически она почти здорова.
- Однако я чувствую, есть какое-то №но¤.
- Она очень переменилась. Гордая стала - страшное дело! Мы все - пыль у нее под ногами. Я не психолог, конечно, но мне кажется, с ней не все в порядке.
- Это можно понять, Джейсон. Представь, попробуй представить, что для нее значит Рай! Нашла она его на самом деле или нет, все равно это для нее жутко важно. Может быть, впервые в жизни с ней произошло что-то по-настоящему значительное.
- Она-то сама уверена, что нашла Рай.
- Как и половина Ватикана.
- Половина? Сомневаюсь. Я бы сказал: весь Ватикан.
- Не думаю. Мне прямо ничего не говорят, но я слышу кое-какие разговоры. Понять трудно, но не все здесь безумно счастливы, что Рай найден.
- В голове не укладывается! Рай кого-то не устраивает? Уж в Ватикане-то должны быть просто на седьмом небе от счастья!
- В Ватикане не все так просто, как нам кажется, Джейсон. Это все из-за терминологии - №Ватикан¤, №Папа¤, №кардиналы¤ и все такое прочее. Легко подумать, что тут все насквозь христианское. Нет, это не так. Тут всего понамешано - помимо христианства. Я пока еще не разобралась окончательно, но чувствую, что все тут очень сложно. Давным-давно, вероятно, когда эти бедняги только обосновались здесь, в основе их мировоззрения и было только христианство. Но роботы за долгие годы обнаружили столько всего, что теперь это уже далеко не классическое христианство. И потом есть еще кое-что...
Она поколебалась мгновение. Теннисон молча ждал, когда Джилл заговорит вновь.
- Видишь ли, в Ватикане существует два типа роботов, две, так сказать, группировки, между которыми четкого разграничения нет. Есть старые роботы, которые прибыли с Земли. Эти до сих пор чувствуют влечение к людям, хотят быть похожими на них. Связь между людьми и роботами для них неоспорима. Совсем другое дело - молодежь, то есть роботы, которых создали уже здесь, на Харизме, - собрали, родили, сконструировали - называй, как хочешь, - главное, что их сделали не люди, а другие роботы. Эти как-то по-своему враждуют - нет, не с людьми, конечно, упаси бог, но с самим отношением к людям, свойственным старым роботам. Эти стальные юнцы мечтают порвать связь с человечеством. О да, они по-прежнему осознают, что роботы в долгу перед человечеством, но хотят порвать эту связь, отделиться, доказать, что они сами что-то из себя представляют. Рай, который нашла Мэри, вызывает у них протест, поскольку само это понятие связано с человеческими представлениями. Мэри - человек, и она нашла христианский, человеческий Рай...
- Не совсем логично, - вмешался Теннисон. - Не все же люди - христиане. Я вот, к примеру, не могу сказать, христианин я или нет, да и ты, думаю, тоже. Может быть, наши предки были христианами, хотя никто не мешал им быть иудеями, или мусульманами, или...
- Но согласись, все-таки многие из нас - потомственные христиане, независимо от того, придерживаемся мы христианских обычаев или нет. Во многих из нас до сих пор силен христианский тип мышления. До сих пор мы, не задумываясь, употребляем слова, отражающие краеугольные понятия христианства - №ад¤, №Христос¤, №Господь¤, №Спаситель¤. Как легко и свободно они у нас с языка слетают!
Теннисон согласно кивнул.
- Да, можно допустить, что роботы всех нас считают христианами, хотя бы в душе. И не сказал бы, что это так уж плохо - быть христианином.
- Конечно нет, Джейсон. Просто когда люди начали покидать Землю, они многое растеряли на пути, многое забыли о самих себе. Многие теперь просто не знают, кто они такие - без роду, без племени.
Какое-то время они сидели молча, потом Джилл тихо и нежно проговорила:
- Джейсон... а ты уже совсем не замечаешь моего ужасного лица. Не спорь, не замечаешь. Ты - первый мужчина в моей жизни, который сумел не обращать внимания на это жуткое пятно.
- Джилл, милая, - растроганно сказал Джейсон. - Почему же я должен замечать его?
- Потому что оно меня обезображивает. Я - уродина.
- Ты - красавица, Джилл, - возразил Теннисон. - В тебе так много красоты - и внешней, и внутренней, что о такой малости легко позабыть. И ты совершенно права - я больше ничего не вижу.