Питер подошел ближе к рисунку и замерил букву под цветком, чтобы сравнить ее с такой же буквой из другого отрывка на стене. Но тут из дальней части пещеры послышались ругательства. Питер пошел к Патрику и увидел его склоненным над эхолотом. Он сверял показания прибора с инструкцией, лежащей на полу.
— He можете совладать с прибором?
— Уж не хотите ли вы предложить мне созвониться со службой технической поддержки? — пробубнил Патрик.
— Что случилось?
— Если в Женеве принято сорить деньгами, то по крайнем мере можно было бы позаботиться о том, чтобы присылать сюда исправное оборудование! Видите показатели?
Патрик ткнул пальцем в строчку, где светились какие-то красные цифры.
— Он должен показывать расстояние, на которое уходят лучи. Посмотрите сюда, — он направил прибор, немного напоминающий микрофон, на стену.
— Один, точка пять? — прочитал Питер. — В метрах?
— Да, он измеряет в метрах, с погрешностью в пятьдесят сантиметров.
— Думаете, он должен работать точнее?
— Да нет, этим эхолотом можно измерять глубину или удаленность на многие километры. И такая погрешность, черт побери, просто превосходная. Но смотрите дальше, что с ним происходит, если я навожу прибор на этот проход.
Показатели изменились, и на мониторе высветилось Е99999.0.
— Да, выглядит не очень, — признал Питер, — неужели проход почти сто километров?
— Да в том то и дело, что нет. Вот эта Е означает, что прибор выдал ошибку.
— Ну, раз вы так говорите, значит, так и есть. С другой стороны… исходя из моих скудных познаний в области техники, этот прибор работает на прием отражаемых лучей. И если эта дыра, как говорится в документах, действительно поглощает излучение, то нет ничего удивительного в том, что прибор выдает ошибку.
— Поглощает излучение? Неужели вы в это верите?
— Я не физик, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что такое случается.
— Я тоже не физик, Питер. Но если бы в природе действительно существовала настолько эффективная среда в плане поглощения лучей, то это было бы настоящим прорывом в обманной технологии.
— Вы имеете в виду самолеты?
— К примеру. Американцы делают ставку на одежду, поглощающую излучение. Но для того, чтобы предметы были невидимыми на радаре, нужно исключить любую выпуклость, а также гладкую поверхность и даже самые идеальные окаймления.
— Чтобы лучи радара уходили в другом направлении?
— Питер, вы меня удивляете! — Патрик рассмеялся.
— Я просто сложил вместе все показатели. И случайно оказался прав.
— Этот ящик нам, увы, не понадобится, — Патрик подошел к границе между пещерой и проходом и погрузил руку во мрак.
— Что вы там делаете?
Питер вмиг оказался возле Патрика и схватил его за плечи.
— Я хочу посмотреть, — ответил он и резко наклонился вперед, погрузив голову в проход.
— Нет! — Питер выдернул француза из тьмы.
Патрик отпрянул назад и рухнул на пол, сильно ударившись ягодицами. Питер склонился над ним и прислонил коллегу к стене пещеры. Взгляд Патрика был застывшим, а дыхание прерывалось. Казалось, он полностью потерял контроль над собственным телом.
— Патрик! Очнитесь! — Питер тряс коллегу за плечи. — Что с вами?
Тут до Питера вдруг дошло, что если с ними случится несчастье, они никому не смогут сообщить об этом. В пещере не было ни рации, ни мобильного телефона. А сейчас, кажется, произошел самый что ни на есть экстренный случай.
Голову Патрика поразила ослепительная вспышка, прозрачная и резкая. Это было больше, чем свет. На самом деле вспышка состояла из миллионов и миллиардов картинок и сцен. Исследователь увидел города, людей, леса, горы, пустыни и моря. Картинки сменяли друг друга с безумной скоростью, и все это было очень ясно и полноцветно, светло и блестяще. Это была даже не вспышка, а что-то намного более сильное, что объединяло в себе все картины в одно мгновение, кажущееся вечностью.
Вспышка сопровождалась оглушительным шумом, громом, ревом, словно одновременно заиграла сотня оркестров. Этот рев соединил в себе звуки всего, что только можно было представить: от плача грудного ребенка до предсмертного крика воина, завывание ветра и шум морского прибоя, крик орла и песню соловья.
Мимо пронеслись бесконечные ряды знаков, символов, букв и цифр на различных носителях: книгах, пергаменте, позолоченных стенах и глиняных досках. Только они сменяли друг друга с невообразимой скоростью, и было невозможно разобрать, что там написано. И все это было так убедительно, что череп грозил расколоться на несколько частей.