* * *
Там же. 27 апреля 1940 года. 14–00.
Эта встреча с четырьмя авторитетными предстоятелями Православной церкви далась Сталину нелегко. Присутствовавшие на ней митрополит Сергий (Старогородский), епископы Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич), Лука (Войно-Ясенецкий) были, конечно, обрадованы тем, что руководство страны решило изменить политику в отношении Православной церкви, но, тем не менее, пребывали в определенной растерянности: им было важно понять, что это – конъюнктурные колебания курса партии или серьезные изменения, какова их причина и истинные цели лидера большевиков. В то, что на Сталина и партийную верхушку снизошло вдруг Божественное озарение никто из них не верил. Сталина на этой встрече поддерживали Молотов и Берия. Берия сообщил о подготовке массовых освобождений церковных деятелей, чья вина перед советской властью была минимальной. И епископ Лука – только первая ласточка в этом большом списке. Молотов подтвердил, что план сноса церквей остановлен и многие культовые учреждения будут возвращены Православной церкви. Лука Войно-Ясенецкий (пока еще не Крымский, и пока еще не святой) всю встречу молчал. Ему не было понятно, зачем его вообще сюда пригласили. Будучи в заключении он от дел церковных был далек и только вчера успел переговорить с некоторыми коллегами, вот только с самым авторитетным из них, митрополитом Сергием встретится не удалось. Митрополит готовился к приему в Кремле и никого не принимал. Для Сергия было тоже огромной неожиданностью увидеть среди приглашенных на встречу епископа Луку. Огромной неожиданностью для предстоятелей церкви было высказывание Сталина о том, что они (большевики) не возражают против выбора нового патриарха и признают только Московский патриархат единственной православной церковью на территории СССР. Но еще большей неожиданностью оказалось желание Вождя переговорить с «товарищем Войно-Ясенецким» после встречи с глазу на глаз.
Когда они остались одни, хозяин кабинета попросил принести чай, который появился через минуту на столе в сопровождении печенья и вазочек с различным вареньем. Епископ Лука спокойно отпил вкусного горячего чаю, заваренного к тому же весьма умело. Да, такой чай ему давненько пивать не удавалось! Больше полутора десятков лет в заключении и ссылке.
– Вы в последнее время работали хирургом в Большой Мурте, недалеко от Красноярска. Так? – спросил Сталин, когда увидел, что собеседник, сделав пару глотков, отставил стакан в подстаканнике.
– Именно там, товарищ Сталин.
– Я знаю, что вы занимаетесь проблемами гнойной хирургии. Это верно?
– Вас правильно информировали, товарищ Сталин.
– У меня есть для вас предложение, товарищ Войно-Ясенецкий. Мы создали отделение экспериментальной хирургии тут, в Подмосковном Егорьевске. Мы собираемся там создать наукоград – специализированный научный центр, в котором соберем самых лучших ученых и самое лучшее оборудование. Сейчас создаются очень перспективные лекарства, которые, по скромным оценкам, смогут принципиально изменить подходы к лечению гнойных осложнений. Мы предлагаем вам возглавить это отделение. Конечно, надеемся, что это не будет мешать вашему пастырскому служению. Как и на понимание со стороны митрополита Сергия.
– При благословении митрополита Сергия буду рад принять на себя эту ношу. – епископ Лука ответил сразу, даже и секунды не колеблясь.
– Вот и хорошо. Я распорядился, чтобы вам доставили всю новейшую литературу по гнойной хирургии, в том числе зарубежную. При необходимости, с переводами вам помогут.
– Благодарю Вас, товарищ Сталин.
Сталин отошел к окну, задымил раскуренной трубкой и произнес, почти сквозь зубы, очень тихо:
– Один Писатель высказал такую мысль: «чтобы начинать новую войну, надо сначала закончить старую». Нас ждет страшная война. Решаться будет даже не то, существовать нашему государству или нет, а то, существовать ли русскому народу, или нет. И я хочу, чтобы Гражданская война наконец-то закончилась. (длинная пауза) Гражданским миром.
* * *
Данилов, Ярославская область. Силиконовая долина. 26 мая 1940 года.
26 мая на небольшой станции Северной железной дороги остановился обычный рейсовый поезд, направляющийся в Вологду. Из поезда вышел еще не старый мужчина, лет сорока с небольшим. Крупные резкие черты лица, упрямый рот, массивный волевой подбородок, этого человека не сломили ужа два заключения и приговора, которые могли бы поломать жизнь любому другому, менее стойкому человеку. Александр Львович Минц был уникумом, которому без защиты диссертации была присвоена степень доктора технических наук. Сейчас он ехал на то место, которое неизвестный ему комдив с приятными манерами и жестким волевым лицом почему-то назвал Силиконовой долиной. Самые мощные в мире радиостанции были делом рук этого человека. Искровые радоителеграфные станции, разработанные почти двадцать лет назад, всё еще состояли на вооружении РККА. Они уже не отвечали требованиям современности, но работали ведь! Как и первые телевизионные приемники, над созданием которых (точнее всего оборудования – записывающего, передающего и принимающего) он трудился перед вторым арестом. В свое время Минц сделал много для развития радиолюбительства в СССР, преодолевая сопротивление властей и бдительных органов. Сейчас Александра Львовича сопровождали три сотрудника НКВД, только на этот раз чекисты были не конвоирами, а охранниками. И не только ученого, но и той пачки сверхсекретных материалов, которые он вез с собой. Пачка – не совсем точное определение. Два портфеля, забитые под завязку. Сейчас тут, в Данилове, начиналось строительство наукограда, который в документах проходил почему-то под тем же термином «Силиконовая долина». Дело в том, что в Данилове решено было построить станкостроительный завод, по выпуску оборудования для деревообрабатывающей промышленности. Завод был почти что готов, когда его начали строить в другом месте, а тут появились работники, которые стали устанавливать всюду вытяжки, систему, которую кто-то назвал «гермозоной». Делалось это сверхбыстрым темпом и под присмотром бдительных органов. Вскоре в помещения заводуправления стали заселяться лаборанты со своим оборудованием. Ожидалось, что самое необходимое доставят с завода «Светлана». В тоже время стали курсировать слухи о процессах над несколькими ведущими учеными в области радиотехники, получавшими от пяти до десяти лет лагерей и отбывавших вместе с семьями в неизвестном направлении. Слухи слухами, но многие известные ученые прибывали в Данилов, за ними следовали и их семьи. Фигуранты заранее были предупреждены, что они участники мистификации, хотят они того, или нет. А приговоров нет как таковых, как и судов, а нужны они для подтверждения «дымовой завесы» слухов, которые самое сильное оружие. На территории завода ударными темпами строилось общежитие, первая очередь которого уже была введена в действие. Были недовольные? Может быть, кто-то и проявил недовольство, но потом проникся грандиозностью задач и весомыми плюшками, которые были обещаны в том случае, когда проблему удастся решить самыми рациональным образом и в срок. А еще нравилась масштабность идеи, возможность реализовать свои планы, создать необходимую стране аппаратуру. Сюда везли все оборудование, которое удалось купить за границей, за валюту, золото, кое-что пришлось украсть или воспользоваться бартером, но все шла сюда, тут планировались создавались экспериментальные и производственные помещения. И огромная территория под названием «Даниловлаг № 23033» была уже огорожена и бдительно охранялась. И Александр Львович был направлен сюда не только как серьезный ученый, способный добиться скорейшего внедрения новейших технологий, но и как человек, способный организовать производство буквально с нуля.
К поезду подъехал легковой автомобиль, за ним еще один. В первый загрузили ученого, во второй – секретную документацию. До завода было недалеко. Тут все было недалеко. От железнодорожной станции стали строить ветку на завод. Минцу было трудно понять, почему руководство не хотело оставлять производство и научную базу в Ленинграде, наверное, на это были свои резоны. На предложение заехать на выделенную ему жилплощадь ученый отказался. Приказал вести на рабочее место. Ему не терпелось снова прикоснуться к переданным ему чертежам и эскизам. Надо было начинать работать. Времени на раскачку у него не было. В первоочередных планах было создание надежных и компактных радиостанций, установок по созданию помех. А ведь в двадцатых годах он такую установку создал, но то, что ему предложили, это же было фантастикой! Радиолокация. Гидролокация. Создание элементной базы. Новые виды ламп. Стержневые радиолампы! Это можно сделать уже сейчас! Судя по расчетам, результат должен был оказаться многообещающим. И совсем отдельные темы: создание полупроводников. Выращивание искусственных кристаллов кремния. Развитие телевещания.