Выбрать главу

— Скучаете?

— Скучаем… Дела нет, а вид станции, похоже, до последнего стыка и шва уже изучил. Может, нас развлечёшь — интервью для потомков оставишь? О текущих впечатлениях, мыслях? — просительно ответил Михаил.

— А чего бы и не? Камера твоя включена?

— Включил…

Алексей помялся, собираясь с мыслями.

— Трудно наблюдать бой со стороны. Вот сидишь тут под прикрытием маскировочных полей и просто ждёшь. На экранах станция. Возле неё два тёмных силуэта — крейсера. Третий чуть поодаль… И ничего. Так же ровно светят звёзды. Так же медленно и неторопливо поворачивается станция. Неизвестность, она гнетёт очень сильно. Но то, что пока на приём идёт вполне деловая телеметрия пополам со вполне предсказуемыми звуками… Хм! Обнадёживает!

— А что это за звуки, и откуда вы их берёте?

— Я к «тараканам» подключился. Принимаю всё, что транслируется ими. Картинки, ясное дело, пока нет, но по звукам могу судить, что пока наши продвигаются. Звуки, какие?.. Гм… По-разному! В основном выстрелы, ругань на английском, на пиджин — это враги, и… чисто русская речь — это уже наши. Последнее особо радует. Иногда слышу что-то скандинавское и японское.

— А что значит «чисто русская речь»?

— Ну как же?! — воскликнул Алексей. — Вот на каком «диалекте» ты будешь изъясняться, когда сам будешь на месте наших десантников?

— Понял! — рассмеялся Михаил.

— Вот сейчас сижу и думаю, что там, на станции наши ребята поворачивают Мир.

Михаил подбадривающее кивнул — ему понравилась метафора.

— Он ведь сейчас на грани… наши комментаторы правы. Сейчас мир балансирует на грани между миром и войной. Между хоть и худым, но мирным продолжением жизни и повторением Катастрофы. Если действительно Дом Блэр, как утверждают многие аналитики Колоний, является ключевой фигурой поворота Землян в сторону нарушения Конвенции, то, показав всему миру, кто они на самом деле, возможно, удастся остановить Катастрофу. Поэтому там наши ребята действительно повернут мир в сторону Мира… Такой вот каламбур… Если всё то, что обнаружили наши разведчики — правда. Повернут, если удастся захватить образцы, материалы и самих разработчиков.

— Можешь ли ты определить по тому, что принимаешь от «тараканов», где сейчас идёт бой?

— Примерно — могу. Сейчас захвачен транспорт Блэр и полностью зачищена ось, захвачен центр управления и верхние этажи станции. Самураи, — я сужу по тому, какие команды слышны, — сейчас пробиваются на нижнем. Куда — не ясно. Просто слышна стрельба.

Алексей наморщил лоб и прислушался.

— О! Тишина…

Через несколько минут тишины на связь вышел командир русской штурмовой группы и усталым голосом отдал распоряжение о стыковке. Ясное дело, при этом была сказана кодовая фраза, показывавшая, что всё в порядке.

— Сообщаю всем интересующимся, — сказал по громкой связи Алексей (при этом оба клирика дёрнулись, как будто им шило в зад воткнули), — что станция взята под контроль и нас просят пройти к стыковочным узлам.

Клирики не знали — то ли радоваться, то ли печалиться.

На самом деле всё для них только начиналось.

Алексея сильно удивило то обстоятельство, что стыковочные узлы станции были такими же стандартными, как и везде. Он почему-то подсознательно считал, что двести лет назад эти самые стандарты были другими, а значит, и сами узлы должны были бы быть какими-то иными. И он очень удивился, когда его корабль направили не на стыковочный узел абордажного модуля, вцепившегося в глухую стену станции, а прямо на её родные.

Потом, по здравому рассуждению он понял, что преемственность конструкций должна была сохраняться и если что-то было доведено до своего совершенства, то незачем было его менять — так оно и дошло до наших дней.

Да с другой-то стороны — кто мешал нашедшим станцию Специалистам Дома Блэр, за то самое время, когда они здесь сидели просто не поменять их на стандартные?

Чем-то эта станция Первых Изменённых, напоминала «Звёздочку». Только уменьшенную в несколько сот раз. Особенно в длину. Та же зона невесомости от причальных блоков. Те же длинные коридоры, ведущие к вращающейся части с искусственной гравитацией. Отличие от «Звёздочки» было в том, что в виду близости пути, по зоне невесомости не курсировали скоростные вагончики. По коридорам вдоль оси станции перемещались просто своим ходом.

И уже здесь, в зоне невесомости Алексей словил-таки первый «гостинец», напомнивший ему о только что закончившемся бое. Он спокойно, подбадривая инспекторов СИ, трясущимися руками хватающихся за поручни и не желавших передвигаться быстрее, вдруг почувствовал на лице что-то холодное и липкое. Машинально смахнув это с лица, он также чисто случайно глянул на ладонь. Ладонь была в крови.

— Вы поранились?! — глупо воскликнул Гонт.

— Нет, это тут летало… Шарик крови. — Глядя на ладонь, сконфужено сказал Алексей. Заметив это, клирики стали как вкопанные, мёртвой хваткой вцепившись в поручни.

— И что это вас, уважаемые, вид обыкновенной крови смутил? Ведь вы же Экзотов и Отступников чуть ли не каждый день казните! — насмешливо спросил их Алексей.

— Мы в казнях не участвуем. — С посеревшим лицом ответил Гертц.

— Ах вот оно что! Канцелярские крыски вы! — насмешливо протянул Гамаюн, оттирая гигиенической салфеткой кровяные полосы со своей физиономии.

— Красные кабинетные крыски! — ядовито заключил он, имея в виду цвет их сутан.

— Попрошу не оскорблять Служителей Господа! — тут же злобно рыкнул Гертц.

— Ну так идите, а не изображайте из себя трусливую монашку! — с презрительной улыбочкой подначил его Алексей и указал направление.

Сарказм подействовал. Превозмогая своё малодушие, священники решительно направились к лифтам.

В коридорах станции явственно витал запах сгоревшего пороха, палёной пластмассы пополам с запахом горелой органики. В некоторых переходах гарь даже висела сизой пеленой. Система вентиляции пока что со всем не управилась. Под ногами то там то здесь звенели стреляные гильзы, пол скользил и противно чавкал от разлитой крови. Кое-где на стенах были видны следы применения плазменных ружей. Но, как видно, ими не злоупотребляли, боясь сильно повредить переборки. Больше применялось обычное огнестрельное.

Трупы охранников из коридора уже успели убрать в холодильник, так что от них остались либо вот эти остаточные красные разливы, либо горелые контура со сплавившимися, обгорелыми клочьями пластмассы. Даже навскидку невозможно было определить — это остатки одежды или чего-то ещё. Просто горелые комья.

Алексей обернулся на журналистов. Михаил держался хорошо, но вот Гонту скоро понадобится помощь. Глаза круглые и зубы стучат. Аж за три метра до него слышно.

— И чё? — насмешливо спросил он у журналиста, — Не видел ни разу много человечьей крови?

Тот судорожно закивал.

— И правильно! Эт не стереобредятина, что у вас там сериалами называется. Эт реальность! И смерть тут реальная…

Если быть честным перед собой, то Алексею тоже было изрядно не по себе. И он топил вот этот свой поднимающийся страх и брезгливость подкалывая «благодарный объект» — журналиста «Евразии».

Навстречу попался Виталий Малик — командир русского отряда.

— Ну как? Нашли компромат? — с надеждой спросил Алексей.

— Ты не поверишь! — начал было Виталий невпопад и осёкся.

— Вот ни за что не поверишь, Лёха! — с обескураженным видом продолжил он после паузы и затряс головой. — Спасал людей на Меркурии — не боялся. Нырял в Венеру — тоже… А тут… Тут сам посмотри.

Он махнул рукой в сторону разломанной двери, тряхнул снова головой, будто что-то хотел отогнать такое, назойливое, но не мог и сделал шаг в сторону.

Алексей шагнул в проход и потащил за собой журналистов с клириками.

Сначала не было ничего особенного — какие-то лаборатории. Сразу же бросалось в глаза, то, что оборудование было самое дорогое и самое совершенное. К тому же этого оборудования было очень много — видно средств на комплектацию лабораторий не жалели.