Работы Кригера и приказ Гитлера дали мне такую возможность. Доктор внёс изменения в процесс трансформации, добился улучшения характеристик, и я, как создатель вервольфов, просто обязан был изучить все последствия инновации.
В один из дней коротышка перехватил меня на улице. Я как раз возвращался из цеха грануляции. Там в огромных машинах питательную массу сначала пропаривали, потом прогоняли через пресс. Готовые гранулы по специальным лоткам попадали в куб охладителя и уже оттуда через систему сит расфасовывались по мешкам.
— Вам непременно нужно побывать на испытаниях, — категорическим тоном заявил доктор, встав у меня на пути. — Такого вы ещё не видели. Эти создания просто творят чудеса.
Я попробовал отказаться, но он оказался непреклонным, и мне пришлось согласиться.
Мы проследовали к уже знакомому зданию фабрики и на лифте спустились на производственный этаж. Снова оказавшись в смотровом зале, я заметил, что конвейер за окном не двигался.
— Небольшие технические проблемы. Эти черви случайное открытие, как и всё в этом мире, — сказал доктор с визгливыми нотками в голосе. — Я вам потом объясню, а пока пройдёмте в испытательный бокс.
Он, как и в прошлый раз, схватил меня за локоть и потащил в соседнее помещение. Оно в точности повторяло смотровой зал, только вместо кнопочной панели рядом с окном висел телефон.
Кригер снял с рычага трубку, бросил в неё несколько отрывистых слов и положил обратно. Вскоре в боксе показались техники в защитных костюмах, они катили перед собой медицинскую каталку с пристёгнутым к ней монстром.
— Смотрите, герр барон, сейчас начнётся. Коротышка сунул правую руку за вырез халата и с видом Наполеона уставился в окно.
Внизу техники готовились к пробуждению оборотня. Один отстёгивал зажимы, другой колдовал возле электрического щита на стене.
Из потолка с жужжанием полезли похожие на стопку тарелок изоляторы, из которых торчали изогнутые электроды. Тупые концы металлических стержней достигли уровня каталки и остановились.
Техники спрятались в куполе из толстой брони с торчащим из бойницы пулемётным стволом. Сквозь узкую вставку из пуленепробиваемого стекла я видел, как один из них прижал бакелитовый приклад к плечу, а другой положил руки на пульт с какими-то кнопками.
Щёлкнул разряд. Голубые молнии с треском вонзились в мирно дремавшую тушу. Вервольф выгнулся дугой и зарычал так, что я чуть не оглох от акустического удара. Ещё один разряд сбросил чудовище на пол.
Зверь недолго лежал на спине и вскоре с рычанием вскочил на задние лапы. Сутулый, с мощной грудью, чуть согнутыми ногами и длинными, по колено, руками, он оглянулся в поисках мучителей. Шерсть на загривке стояла дыбом, глаза горели злобным огнём, из волчьей пасти на пол стекала слюна.
Цокая когтями по стальным плитам пола, монстр медленно двинулся по кругу. Он словно принюхивался, в надежде найти мучителей по запаху. В этот миг грохнул выстрел, оборотень отлетел к стене, врезался в неё головой и снова вскочил, заметив купол и чёрный ствол, из которого струился сизый дымок.
Зверь бросился на обидчика, но противный скрежет когтей и хриплое дыхание перебила загрохотавшая очередь. Тяжёлые пули отбросили монстра к стене, оставив в груди, руках и правом бедре огромные дыры.
Вервольф попытался встать, громыхнуло ещё несколько выстрелов, и раскалённый свинец опрокинул чудовище на пол. Из-под тела показалась расплывающаяся лужа крови. Я подумал: техники перестарались и монстр убит, но я ошибался. Спустя несколько секунд гора мышц зашевелилась, а через минуту оборотень уже сидел в углу, с хрустом пожирая коричневые гранулы из миски — она появилась из отверстия в полу, когда закончилось испытание — следы от ужасных ран на его теле затянулись, и только подсыхающая лужа крови да торчащий из бойницы ствол говорили о недавнем происшествии.
— Ну как? — не без самодовольства спросил Кригер, торжествующе глядя на меня.
— Впечатляет, — кивнул я, потрясённый зрелищем.
«Надо срочно что-то придумать, иначе с такими тварями Гитлер не то что до Москвы, до Владивостока дойдёт, а там и весь мир завоюет».
Кригер слегка покраснел, кашлянул и показал на дверь. Уже когда мы оказались в наблюдательном пункте производственной линии, доктор снова заговорил:
— Мне приятна ваша похвала, герр Валленштайн, но вы, как создатель технологии и куратор проекта, должны это знать: процент долгоживущих и малоуязвимых особей невелик. Всего один из ста получает такие способности.
«Оба-на! Приятная новость! Хм, не об этом ли он хотел со мной поговорить?»
Я остановился. Под моим взглядом Кригер заметно сник и съёжился.
— Вы понимаете, чем это грозит? — я добавил металла в голос, чем ещё больше расстроил доктора. — Фюрер ждёт от нас результата. К концу декабря ему нужна целая армия, а не кучка экспериментальных образцов. Куратором проекта назначен Шпеер, если у нас не получится наладить производство, боюсь предположить, где мы окажемся через пару недель.
— Я всё понимаю, герр Валленштайн… но эти черви… они… я не знаю, как это объяснить! — воскликнул он, взмахнув руками.
— Что вы мнётесь, как девочка на первом свидании?! Говорите, как есть. Или вы думаете, я не в силах понять?
Кригер сцепил потные ладошки, прижал к груди:
— Разумеется, нет, герр барон. Я сам не понимаю, что происходит. Я уже и резал их, и делал вытяжки из тканей органов, но так и не узнал: почему токсины одних паразитов дают эффект, а других нет.
— Может, дело не в червях, а в оборотнях?
— Нет, с вашим открытием всё в порядке. Вервольфы безупречны, только вот срок их службы… — Кригер печально вздохнул.
— На этот счёт не волнуйтесь, — сказал я с надменным видом. — Я работаю над улучшенной вакциной. Скоро нам не потребуется громоздкое оборудование, любого солдата на поле боя можно будет превратить в оборотня за считанные минуты. Тогда срок их жизни не будет иметь никакого значения.
Глаза коротышки широко раскрылись:
— Вы шутите? Это невозможно!
— Невозможно вывести уникальных червей и дать всем оборотням фантастические способности, а сделать новую вакцину — легко! Я смерил Кригера презрительным взглядом и вышел из смотрового зала.
За прошедшие после этого разговора два дня, я виделся с доктором всего один раз, когда заглянул в цех по выращиванию гельминтов. Он располагался в одном из промышленных корпусов, где стояло смонтированное, но не подключенное оборудование.
Пройдя мимо зачехлённых машин и станков, я завернул за угол, поднялся по лестнице на второй этаж. Здесь длинный коридор из железных стен с одинаковыми дверьми и огромными окнами под потолком упирался в приоткрытые металлические ворота красно-коричневого цвета. За ними что-то булькало, иногда раздавались громкие шлепки, словно кто-то швырял мокрую тряпку на пол.
Почти все окна в коридоре выглядели тёмными прямоугольниками, светились только три у самых ворот. Я пошёл туда, толкнул дверь с чёрными буквами «Лаборатория» на матовом стекле.
Кригер в белом халате колдовал возле штативов с химическими сосудами. В разномастных колбах, пробирках и ретортах бурлили какие-то химикалии, по скрученным кольцами стеклянным трубкам текли разноцветные жидкости и газы. На соседнем столе я заметил три банки с живыми гельминтами, они плавали в чистой воде и, как пиявки, прилипали к стеклу. Рядом ещё одна — пустая — препарированные черви лежали на мраморной доске тушками разделанных кальмаров.
Я пожелал доктору успехов, а сам вошёл в приоткрытые ворота. В огромном, тускло освещённом помещении с высоким потолком на сваях и бетонными стенами рядами тянулись круглые двадцатикубовые аквариумы на железных треногах. Внутри сосудов в мутной жидкости плавали паразиты. Они скручивались в кольца, свивались в спирали, сбивались в шевелящиеся клубки, производя те самые булькающие звуки. Иногда черви двигались настолько активно, что вода выплескивалась наружу и с громкими шлепками растекалась по цементному — с трещинами — полу. Судя по мокрым пятнам возле каждого инкубатора, жизнь в них бурлила в прямом смысле слова.