За ним обвешанные оружием, как новогодние ёлки игрушками, осторожно переставляли ноги прибалт и француз. Они с железным лязгом сгрузили автоматы на каменистую обочину и со стонами повалились на дорогу.
— Давай помогу, — я протянул Янеку руки, чтобы взять коробки, но тот мотнул головой, дотащил их до грузовика и аккуратно поставил рядом с колесом.
Я свистнул, жестом подозвал партизана с нашивками капрала на рукаве шинели. Путаясь в длинных полах, вцепившись в ремень висевшего на плече автомата, он подбежал, громко топая сапогами.
Я с хрустом порвал картон упаковки, зашуршал промасленной бумагой, вытаскивая похожие на снарядные гильзы увесистые банки. Бросив их одну за другой «капралу», я кликнул ещё помощников и стал им по очереди выдавать жестянки. Бойцы быстро вскрывали крышки складными ножами и передавали распечатанную тушёнку оголодавшим узникам.
Марика в это время занималась переписью пополнения. В одной из машин она обнаружила сумку-планшет с номерами пленников и теперь напротив каждой последовательности цифр ставила имена и фамилии. Я так и не понял: зачем ей это, но мешать не стал. Раз хочется — пусть пишет. Большая часть этих парней — если не все — скоро погибнут, а так, глядишь, хоть какая-то память останется. Вдруг этот список найдут через много лет после войны. Может, кто-то благодаря ему наткнётся на след давно пропавших родственников.
После обеда мы устроили новобранцам небольшие испытания: выдали каждому автомат и заставили сделать несколько выстрелов по банкам. Результаты нас мало обрадовали: реально способных бойцов оказалось не больше десяти, остальные палили в белый свет, как в копеечку, в лучшем случае их пули выбивали облачка пыли из камней, на которых стояли банки.
В итоге «снайперы» оказались в первом автомобиле, остальных разместили по мере убывания способностей, в последнюю машину посадили тех, кто ни разу не попал даже в землю рядом с мишенями.
Закончив с тестами, я собрал партизан на военный совет возле всё ещё коптящего «ханомага».
— Слушайте сюда, хлопцы, каждый из вас возьмёт по четыре ствола. Оружие подкреплению дадим незадолго да штурма фабрики. Думаю, раньше вооружать их нет смысла: опасно, да и вдруг кто-нибудь сбежать надумает. — Я помолчал: вдруг кто-то возразит, но партизаны придерживались со мной одного мнения. Выждав ещё несколько секунд, я показал на прибалта: — Валдис, ты со мной на мотоцикле, сядешь в коляску. Стрелять из пулемёта умеешь?
— Да, умею, — ответил тот с характерным акцентом.
— Хорошо, — кивнул я и посмотрел на француза: — Луи, сядешь за руль первой машины. Ты, ты, ты и ты, — мой палец поочерёдно показал на двух поляков, серба и немца в гловелеттах, — все остальные «опели» ваши.
Я повернулся к моряку:
— Теперь ты, Алёша. Тебе, как земляку, самое трудное задание. На мотоцикле раньше катался?
— Было дело, товарищ полковник, — кивнул матрос.
— Вот и отлично, будешь рулить. Потом, как заварушка начнётся, пойдёшь со мной в самое пекло. Справишься?
— Не волнуйтесь, товарищ полковник, — улыбнулся моряк, — всё будет в лучшем виде.
— Действовать будем следующим образом…
Я нагрёб кучу плоских камушков, выложил из них по кругу шесть столбиков. Сантиметрах в десяти перед ними поместил круглый голыш, за ним расставил в ряд пять крупных камней.
— Вот это наша колонна, — мой палец проплыл над цепочкой из щебня и завис над серым кругляшом, — а это мой мотоцикл. Основной проблемой для нас будут сторожевые вышки. Эти я беру на себя, — двумя щелчками я разбил дальние столбики. — Остаётся ещё четыре. Лучше всего их протаранить на машинах. Луи, твоя вышка первая слева. Эта и эта — ваши, панове. Ты, Густав, снесёшь последнюю. Как управитесь — сразу в бой. Эрих отвечает за массовку: его новобранцы стрелять толком не умеют, но для создания паники сойдет. Вопросы есть? — я обвёл камрадов внимательным взглядом. — Тогда за дело.
Я отправил партизан разносить оружие по машинам, а сам повернулся к цыгану. Тот стоял с недовольным видом, видно, расстроился, что для него не нашлось задания.
— Янек, у меня к тебе просьба.
Его хмурое лицо сразу просветлело, губы расплылись в довольной улыбке. Впрочем, в этом я не был уверен до конца, поскольку курчавые усы и борода почти полностью скрывали рот.
— Да, командир.
— Останься в пещере с Марикой. — Я пресёк резким жестом его протесты и продолжил: — Если мы оттуда не вернёмся, я хочу, чтобы ты о ней позаботился. У меня в машине лежат её новые документы, по ним она чистокровная немка, постарайся вывезти её в безопасное место. Сделаешь?
Янек молчал, сосредоточенно кусая ус и глядя куда-то в сторону.
— Я тебя спрашиваю: сделаешь?
— Ох, командир, не нравится мне это, — пробурчал Янек, так и не повернувшись ко мне. — Моё место там, а ты меня оставляешь здесь дивчину караулить. Разреши мне идти с вами, прошу тебя.
Я покачал головой:
— Нет, Янек, это не обсуждается. Ты останешься здесь с Марикой. Мне больше не на кого положиться.
Цыган хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой и, повернувшись ко мне спиной, побрёл к склону горы.
Теперь оставалось решить вопрос с Марикой. В том, что это будет непростой разговор, у меня не было сомнений.
Набрав полную грудь воздуха, я резко выдохнул и решительно направился к хлопотавшей у грузовиков девушке. После короткой беседы я всё-таки убедил её остаться в пещере, правда, моё лицо горело от крепких пощёчин, в ушах звенело от крика, а в памяти крутились обидные слова и эпитеты, какими она меня наградила.
К тому времени партизаны закончили с погрузкой оружия, подогнали один из «опелей» к догорающему бронетранспортёру и, зацепив трос за буксировочный крюк, оттащили его в сторону.
Я направился к «БМВ». С обеих сторон коляски обрезками водосточных труб торчали базуки, саму люльку уже оккупировал Валдис. Вцепившись руками в пулемёт, он проверял подвижность оружия и сектор обстрела.
Алёша на корточках сидел возле мотоцикла и что-то разглядывал в моторе, тыча в него пальцем. Услышав шаги за спиной, он обернулся, резво вскочил и дёрнул ногой рычаг.
Мотоцикл громко зарычал, с треском выдал очередь из глушителя, а потом затарахтел с каким-то металлическим дребезгом. Словно в ответ на его призыв грузовики дружно взревели двигателями, наполнив ущелье механическим грохотом.
Я повернулся, чтобы проститься с Марикой. К тому времени она уже с помощью Янека взобралась на маленькое плато, где мы устроили засаду, и ждала, когда я посмотрю на неё. Заметив это, она сделала руками неприличный жест и повернулась ко мне спиной.
Пожав плечами, я крикнул: — По машинам! — сел позади матроса и дал отмашку.
Алёшка крутанул ручку газа, «семьдесят пятый» откликнулся бодрым рыком и, словно застоявшийся конь, рванул с места в карьер. Я схватился одной рукой за пассажирское кольцо, другой вцепился в плечо Валдиса и только благодаря этому удержался в седле.
Мотоцикл бодро трясся на каменистых неровностях дороги. На поворотах я оглядывался назад и видел, как за нами, выстроившись в цепочку утками-переростками, ползли «опели», покачивая брезентовыми фургонами.
Через пятнадцать минут мы добрались до тоннеля. С клиновидных камней свисали длинные сосульки с руку толщиной. Казалось, это скала распахнула ненасытную пасть и терпеливо ждала, когда жертвы сами залезут ей в рот.
В кабинете доктора Кригера половину стены занимал план фабрики с подробным указанием подъездных путей. Всего к объекту шли две дороги: одна для приёма важных гостей и делегаций — по ней я и приехал в первый раз — вторая для доставки грузов и биологического материала для экспериментов.
Я тогда долго изучал схему, на которой с немецкой педантичностью все квадратики зданий были заштрихованы в разные цвета. Красный обозначал производственные помещения, синий — казармы для пленников, зелёный — загоны для оборотней, жёлтый — домики для персонала. По всей карте чья-то щедрая рука рассыпала какие-то закорючки и геометрические фигуры. На мой вопрос доктор любезно пояснил, что это условные обозначения точек секретной связи, караульных вышек, пулемётных гнёзд, складов оружия и прочей важной информации, без которой наша авантюра была обречена на провал.