На улице затрещали автоматные очереди. Я спрятался за штабелем из ящиков для бронебойных снарядов, на всякий случай положил перед собой гранату и приготовился к бою.
Отрывистые команды на немецком языке прозвучали совсем рядом. Потом снова прогремели выстрелы и, вместе с топотом сапог и лающими словами, покатились куда-то в сторону.
«Опа! Значит, я всё ещё не один. Хорошо! Надо быстрее рвануть эти цистерны и дёру отсюда».
Я подождал ещё немного, потом осторожно выглянул на улицу. Площадка перед складом пустовала. Тенью проскользнув за дверь, я, короткими перебежками от дома к дому, побежал к цеху с цистернами.
Мины негромко стукались друг о друга, оттягивали руку, брезентовые ремни быстро натёрли кожу. Она сильно саднила, в нескольких местах выступили капельки крови. Гранаты в голенищах мешали, ещё одна всё время норовила выскользнуть из-под ремня портупеи. В итоге я убрал её за спину, сунув за пояс.
А вот и третий промышленный корпус: двухэтажное здание из бетонных блоков, окна узкие, длинные, серые от пыли. Крыша плоская, тоже из бетона. Сбоку красный зигзаг пожарной лестницы с решетчатыми площадками на каждом этаже. Запасная дверь заперта изнутри на засов.
Вход — широкие железные ворота коричневого цвета, на левой половине белой краской намалёван номер корпуса. Под ним чёрные линии щелей обозначили прямоугольник калитки.
Я осторожно выглянул в проулок, посмотрел по сторонам. Никого. В сотне метров отсюда торчит вышка, тёмная чёрточка пулемёта наклонилась вниз, рядом серое тело кулем висит на перилах. С востока доносится стрёкот автоматов, слышны редкие хлопки гранат. Давайте, парни, продержитесь ещё немного.
Последний рывок — и я прижался к воротам спиной, дёрнул за ручку. Закрыто. Странно, ведь до этого калитку никогда не запирали. Ладно, попробуем по-другому.
На вид замок не отличался особой надёжностью, но дверь открывалась наружу, значит, выбить её нельзя. Стрелять тоже не хотелось, поскольку запас патронов не бесконечен, а после диверсии меня вряд ли отпустят без боя.
Оставалось использовать гранаты или одну из мин. Рисковать я не мог: вдруг вторая не сработает, как надо, и решил попытать счастья с гранатой. Я пристроил «колотушку» так, чтобы боевая часть оказалась напротив замка, открутил колпачок, дёрнул запальный шнур и спрятался за угол.
Через пять секунд грохнул взрыв. Я выскочил из укрытия, рванул на себя изуродованную дверь и в тусклом свете запылённых окон увидел ряды вертикальных и горизонтальных цистерн, соединённых переплетениями труб разного диаметра. Блестящие стенки сверкали изморозью, от труб поднимался лёгкий парок. В больших количествах вакцина становилась нестабильной и могла самопроизвольно взорваться, поэтому её охлаждали жидким азотом.
По всему периметру здания на высоте двух метров от пола шёл настил из перфорированной листовой стали, к нему, из дальнего угла цеха, вела наклонная лестница с металлическими ступенями. По этому помосту ходили техники, когда проводили плановый осмотр оборудования или списывали показания с каких-то циферблатов на боках ёмкостей.
Я быстро скрутил предохранительный колпачок с первой мины, прикрепил её к пузатому боку горизонтальной цистерны. На ходу скручивая жёлтый кругляш с рукоятки второго боеприпаса, подбежал к той, что могучим столбом упиралась в бетонную плиту крыши.
Клац! Широкие ножки взрывчатки крепко примагнитились к заиндевелой стенке. Я сжал колпачок в ладони и только собрался выдернуть запал, как сзади раздался женский крик.
Я повернулся. В дверях стоял доктор Кригер с Марикой. Он прятался за девушкой, держа её за намотанные на кулак волосы, а пистолет в его руке смотрел на меня.
— На твоём месте я бы этого не делал, — сказал он и дернул рукой. Марика взвизгнула, изогнувшись, схватила его запястье, но Кригер врезал ей пистолетом по рёбрам. Из глаз Марики брызнули слёзы, она охнула и опустила руки. Он протолкнул её вперёд на несколько шагов. — Отойди от мины! — Ствол пистолета дёрнулся в сторону, показывая направление.
Я остался стоять на месте.
— Отойди от мины, — повторил он и приставил «парабеллум» к виску Марики. — Не заставляй меня делать это. Подумай, что будет с её головкой, если я спущу курок. Ты ведь не хочешь, чтобы она такая молодая, такая красивая умерла здесь.
— С чего ты взял, что она мне интересна? — спросил я, всё ещё сжимая шарик в ладони.
— Я видел фотографию. Вы хорошо смотритесь вместе. Статный немецкий офицер и красивая девушка. Любовь на войне — это так прекрасно.
— Это всё ложь! Я врал ей, чтобы получить то, что хотел! — крикнул я, чувствуя, как ладони намокают от пота. Марика смотрела на меня широко раскрытыми глазами. В них ясно читалась боль и нежелание верить моим словам. — Она для меня ничего не значит!
— Давай проверим.
Кригер резко сдвинул пистолет в сторону. Выстрел прогремел в нескольких сантиметрах от лица Марики. Пуля хлёстко ударила в стену, кусочки бетона брызнули в стороны, несколько осколков пробарабанили по цистернам.
Марика вскрикнула, а я сразу разжал пальцы. Жёлтый шарик повис, качаясь, как маятник, и постукивая по стенке резервуара.
— Два шага вперёд! — приказал Кригер, снова приблизив оружие к голове девушки.
Я медлил, оставаясь на месте и прикидывая шансы. Их почти не было. Низкорослый Кригер занял удачную позицию: Марика идеально прикрывала его своим телом. Разве что выстрелить в руку с пистолетом, но я не Клинт Иствуд, да и здесь не кино.
— Живо! Ну! — Кригер вдавил воронёный ствол в висок Марики. Она закричала, а в воздухе запахло палёными волосами.
Я сделал два маленьких шага и остановился.
— Бросай оружие! — приказал доктор, наведя «парабеллум» на меня. — Шутить со мной не советую: я многократный чемпион Германии по пистолетной стрельбе. Помнишь кубки у меня в кабинете?
Я кивнул, не сводя глаз с коротышки.
— Как раз за это. Медленно сними с себя автоматы и положи на пол. Потом, так же медленно, достань гранаты и подними руки.
— Не делай этого! — крикнула Марика, но тут же взвизгнула от резкого рывка за волосы. Кригер наотмашь врезал ей рукояткой по лицу, на щеке сразу появилась кровавая ссадина.
Я дёрнулся к мине.
— Стоять! — чёрный глазок дула уставился мне в переносицу. — Оружие на пол!
Я медленно снял с себя автоматы, с грохотом опустил на бетонную плиту пола. Потом одну за другой вытащил гранаты из-за пояса и ремня портупеи, бросил их рядом, поднял руки над головой.
Кригер, наполовину высунувшись из-за живого прикрытия, покачал головой:
— Не пойдёт, — он взглядом показал на мои ноги: — Доставай! И ту, что за спиной, тоже.
Я вытащил гранаты из голенищ, бросил в общую кучу. Протянул руку за спину.
В этот миг дверь распахнулась. На пороге возник цыган. Сильно наклонившись в сторону, держа в одной руке автомат стволом вниз, он чудом стоял на ногах. Левой руки нет — её оторвало взрывом — из окровавленных лохмотьев торчат куски розового мяса, белеет обломок кости. Оружейный ремень волочится по земле, волосы на голове слиплись, чумазое от пороховой гари лицо сверху вниз перечеркнули тёмные дорожки. Уцелевший рукав шубы наполовину оторван, сквозь прореху видна потемневшая от пота и крови рубаха.
Янек дико зарычал и попытался поднять автомат. Кригер нацелил на него «парабеллум», пистолет загрохотал, и на груди Янека появились три маленьких дырочки.
Я выхватил «колотушку» из-за пояса, с силой швырнул. Граната с глухим стуком ударилась в голову доктора, отскочила на пол. Колени Кригера подогнулись, и он без чувств рухнул вместе с Марикой.
— Беги! — заорал я, дёрнул запальный шнур и кинулся к другой мине. Боковым зрением я видел, как Марика освободила волосы и что-то искала в карманах коротышки. — Да беги же ты, дура! — рявкнул я, активируя второй боеприпас.
Марика наконец-то бросилась к двери, я за ней, подобрал с пола гранату, взял автомат Янека и выскочил за порог.
Едва мы нырнули за угол, внутри цеха раздалось два громких взрыва. Послышалось сильное шипение и шум, словно где-то лилась вода. Позднее из узкой щели под воротами полезли белые струйки дыма. Я так и представил, как из пробоин хлещет жидкий азот, растекается широкими лужами, превращаясь в густой туман. Как похрустывает, покрываясь ледяной коркой, тело Кригера. Так бы и долбанул молотом, чтоб осколки в разные стороны.