Я посторонился, пропуская Марику вперёд, указал на место бортмеханика:
— Садись.
Марика села в жёсткое кресло с меховой накидкой, поставила ноги на педали (в узком пространстве между бортом кабины и железным коробом их больше некуда деть), и сложила руки на коленях, не решаясь взяться за штурвал.
— Саня, мне страшно, — сказала она дрогнувшим голоском, — здесь так много всяких ручек, переключателей и приборчиков. Боюсь, у меня не получится.
— Не бойся, тут ничего сложного нет. К тому же самолётом буду управлять я, ты мне просто поможешь, когда я скажу. Поняла?
Марика схватила мою руку, прижала к щеке.
— Поняла, но мне всё равно страшно. А вдруг у нас ничего не получится?
— Всё у нас получится, — сказал я как можно мягче. — Смотри внимательно и запоминай.
Я наскоро стал объяснять Марике назначение приборов, показывая, что и в какой последовательности делать. До конца лекции оставалось совсем чуть — чуть, когда грохнули первые взрывы, и на месте нескольких истребителей взметнулись огненные грибы. Чуть позже недалеко он нашего "юнкерса" рванули три или четыре бомбардировщика.
От яркого зарева на взлётном поле стало светло как днём. К тому же освещения добавили вспыхнувшие прожекторы: одни зашарили по аэродрому, другие пронзили небо белыми спицами.
Оглушительно завыли сирены, послышался сухой треск автоматных очередей, хриплый лай собак и крики людей. Длинные пунктиры трассеров вспороли облака, из которых сразу посыпался редкий снежок.
Я плюхнулся в кресло пилота, чуть не треснувшись коленкой о стойку штурвала, с удивительной для закоченевших пальцев лёгкостью быстро защёлкал тумблерами, подавая питание в бортовую сеть, и с воплем: "От винта!" завёл двигатели.
Достаточно прогретые, они запустились с пол — оборота, кабина тут же наполнилась шумом и гудением. Держа одну ладонь на штурвале, я положил вторую на рычаг управления закрылками, передвинул на отметку "угол 25" и стал ждать, когда приборы покажут нормальные для взлёта температуру и давление техжидкостей.
"Юнкерс" рычал, как зверь, мелкая дрожь пробегала по корпусу от двигателей до хвоста, заставляя вибрировать и наши тела. За грохотом моторов я не слышал выстрелов, но знал, что на аэродроме идёт настоящая война.
Масло нагрелось до нужной температуры, движки работали, как часы, а Дитер всё не появлялся. В общем‑то, в России он мне не нужен, свою задачу он выполнил, а вот я рискую остаться здесь навсегда, если и дальше буду его ждать.
Я наклонился к Марике, крикнул, что скоро вернусь, а сам отправился втянуть трап и закрыть дверь.
Где‑то не территории авиапарка грохнули взрывы, и ещё несколько самолётов превратились в пылающие обломки, добавив ярких красок ночной иллюминации.
Я добрался до двери, затащил лестницу в фюзеляж и только пристегнул её зажимами к стенке, как вспомнил о страховочном фале — я заметил его, когда мы скручивали брезентовые рукава теплопушки — одним концом он был привязан к хвостовому колесу, а другим цеплялся к стопорному кольцу в бетоне.
Спрыгнув на землю, я бросился к хвосту. Усиленный двигателями ветер трепал одежду и всё время норовил свалить меня с ног, пока я возился с тросом. Пальцы примерзали к железу, я содрал на них кожу в кровь, прежде чем отстегнул карабин от стойки колёсной опоры.
Пока я возился со страховкой, появился Дитер. Я ничего не слышал из‑за оглушительного рёва моторов и если б не он, точно словил бы пулю. Дитер заметил бегущих к "юнкерсу" охранников раньше, чем те увидели меня, и высадил по ним весь магазин.
— Быстрее, штандартенфюрер! — рявкнул он, перезаряжая автомат. — Чего вы там возитесь?
— Фал! — заорал я, потрясая зажатым в руке тросом.
Вместо ответа Дитер сделал пару длинных очередей в сторону пылающих "мессершмитов". Там, на фоне рыжего пламени, бежали чёрные фигурки солдат. Несколько охранников упали, выронив автоматы из рук, остальные повалились на заснеженный бетон, прижимаясь ближе к шасси уцелевших самолётов.
— Это вам за Ганса, это за Юргена, а это за Томаса! — крикнул он, метнув в их сторону осколочные гранаты и рухнул на землю. Я отбросил трос и тоже бухнулся рядом с ним.
Три взрыва прогрохотали один за другим с небольшой разницей. Разлетевшиеся осколки посекли стоявшие рядом "хенкели". Несколько рваных кусочков металла угодили в топливные баки бомбовозов, откуда тонкими струйками потёк авиационный бензин. Часть осколков долетела до нас. Щёлкнув по бетону, они куда‑то срикошетили, не причинив никакого вреда ни нам, ни нашему "юнкерсу".
Тёмные дорожки топлива быстро добрались до полыхающих "мессеров", вскоре по ним побежали красные язычки огня, и бомбардировщики с грохотом взлетели на воздух. Дохнуло жаром доменной печи, лицо опалило горячим ветром.
Дитер схватил меня за шиворот, рывком поставил на ноги и толкнул к самолёту. (Это меня и спасло: на то место, где я только что находился, хлопнулся дымящийся кусок фюзеляжа и чья‑то обгорелая рука). Вдвоём мы запрыгнули в Ю-52 и я, лёжа на холодном полу, заорал что есть сил:
— Давай!
Марика передвинула вперёд рычаги управления двигателями и сняла тормоз, отчего самолёт сразу засеменил по взлётке. Боковой ветер подталкивал его вправо, поэтому она всё время подтормаживала левое колесо, выравнивая машину по центру полосы.
Ко времени, как я забрался в кресло пилота, "юнкерс" разогнался до сотни в час, а ветер подул нам навстречу. Всё складывалось очень хорошо. Я сдвинул РУДы до упора так, что их набалдашники почти коснулись приборной доски, а двигатели оглушительно взревели. Через несколько секунд, когда скорость достигла положенных ста пятнадцати километров в час, я плавно потянул штурвал на себя и оторвал "юнкерс" от земли.
В это время сзади загрохотал кормовой пулемёт. Пока я пробирался в кабину, Дитер нырнул сквозь узкую дверцу в хвостовой отсек, где по лесенке забрался в верхнюю открытую турель и вдарил по выбежавшим на взлётку охранникам. Пули щёлкали по бетону, со звоном кромсали самолёты, глухо чавкали, ударяясь в тела. Те, кому не повезло, остались лежать на полосе, остальные бросились врассыпную, беспорядочно стреляя в ответ. Их трассеры со всех сторон обгоняли нашего "старичка" и таяли где‑то там в темноте.
Чёрная стена леса быстро приближалась, а я всё не набирал высоту: зенитные орудия аэродрома могли снять нас в любой момент, поднимись я хотя бы на сто метров.
— Мы сейчас разобьёмся! — закричала Марика, глядя испуганными глазами на стремительно растущие ёлки.
— Не дрейфь, старушка! — крикнул я в ответ и потянул штурвал на себя, одновременно добавляя оборотов. Ревущий двигателями самолёт пронёсся над острыми пиками хвойника, едва не касаясь колючих макушек колёсами шасси.
Впереди ночное небо под крутыми углами пронзили яркие кинжалы прожекторов. Они судорожно метались в попытках засечь беглеца, но он оставался вне зоны их видимости.
Сзади и сбоку загромыхали зенитки, огненные росчерки снарядов промчались намного выше "юнкерса" и улетели куда‑то на север и восток. Снова затарахтел пулемёт Дитера, наверное, он лупанул по зенитчикам, чтобы те оставили нас в покое. Во всяком случае больше по нам не стреляли, если не считать несколько пролетевших слева тонких ниточек трассирующих пуль.
Я вёл крылатую машину на бреющем до тех пор, пока не кончился лесной массив, а потом заставил её набрать высоту.
— Пять минут, полёт нормальный, — сказал я, когда стрелки альтиметра застыли на отметке в пятьсот метров. На самом деле времени прошло немного меньше, но я всегда хотел произнести эту фразу не просто так, а по делу, и вот моя мечта осуществилась.
Подниматься выше полукилометра я не рискнул из‑за отсутствия тёплой одежды и кислородных масок. Впрочем, без них мы спокойно могли занять эшелон и в три тысячи метров, а вот без кожаных курток с меховым подбоем сомневаюсь, что мы бы долго там продержались. Я и на этой‑то высоте выбивал зубами чечётку, а там, наверное, превратился бы в кусок замороженного мяса.
Переведя штурвал в нормальное положение, я чуть потянул РУДы на себя, немного сбрасывая газ. Рычаг управления закрылками тихо щёлкнул шариком стопора, когда я поставил его на отметку "угол 10". Совсем убирать закрылки я не хотел, чтобы в случае чего у меня было время принять решение, всё‑таки я не имею опыта реальных полётов, а в жизни, к сожалению, не бывает волшебной кнопки "перезагрузка".