Язык ворочался тяжело, будто душа пребывала в дисконнекте с телом все эти месяцы, а не микросекунду. Наверно, она переживала смену физического обличья не слишком легко.
— Что случилось? Он погиб?
— Решил не возвращаться.
— Факинг щит! — ругнулся еврейский белорус. — Крест?
— Замурован в фундаменте Спасо-Преображенской церкви. Три метра от юго-восточного угла. Думаю, мой труп нежно обнимает схему тайника. Да я и сам найду — недели не прошло, как лично замазывал раствором щели.
— Полковник спросит: почему не в заранее оговоренных местах?
— По требованию игуменьи Елены, — Глеб спустил ноги с койки и осторожно встал. — Настоятельница была необходима, чтоб всучить чекистам подделку вместо оригинала, и они ничего не заподозрили.
Осокин, зашедший в зал экспериментов, выразился гораздо энергичнее, чем «факинг щит», правда, ничуть не повысив голос, когда узнал, что в двадцать первом осталось двое, кто в курсе местоположения тайника.
— Майор! Вы в своём уме?
— Абсолютно! — в голосе Глеба зазвенел металл. Его много раз песочили начальники самого разного уровня, но это не привило ему терпения, когда упрёки были несправедливыми. — Мироздание жёстко вмешивалось в момент разговора с настоятельницей. Очевидно, исчезновение креста до визита ВЧК настолько провоцировало парадоксы. Нам не позволили бы обыкновенную кражу. Елена принесла клятву, что не выдаст тайну даже на смертном одре. Генриха я предупредил: если артефакт не окажется на месте, лично попрошусь обратно в двадцать первый, подкараулю к моменту прибытия нас к яме и лично пристрелю, когда другое моё воплощение уйдёт в будущее. Думаю, ценность находки окупит ещё один спуск на сто три года назад.
— Давай точное место… Отставить! Вызываю вертолёт. Покажете на месте.
Он развернулся на каблуках и фактически выбежал.
— Алесь! Сходим на мою могилку? Ни один вертолёт в мире не примчится за четверть часа.
Учёный согласился. Вскоре они стояли на краю и созерцали истлевшее тело, на этот раз не тронутое зверями. А ещё несколько минут назад оно, довольно молодое и совершенно здоровое, исправно служило душе… Что интересно, кожаная тужурка «настоящего чекиста» не рассыпалась в прах — развалилась только при поворачивании трупа, лежащего на свёртке с инструкцией по поиску.
— Ты — единственный человек на планете, у кого два комплекта останков, а он ещё жив.
Винтокрылая карета для уникального пассажира прибыла часа через два — в раскраске погранвойск Беларуси. Глеб прикинул, что за это время его «тойота» покрыла бы минимум половину расстояния до Полоцка. Это не на лошадях. Но коль дело межгосударственной важности…
В Ми-8 сердце заныло от ностальгических воспоминаний. Спуск под аккомпанемент выстрелов, слышных через звуки турбины и хлопанье лопастей, высадка кувырком, зачастую — сразу с автоматной очередью в сторону вспышек, перекат под укрытие… А главное, он был молод и силён, рядом стреляли надёжные товарищи, не то что Генрих, парень с первого взгляда неплохой, но променявший службу на амур и молодость. Если называть вещи своими именами, то — предавший. А если ещё от нужды и безысходности продавший кому-то тайну креста, то вообще — кранты. Конечно, пресечь его измену отправят другого. Глеб из доверенных лиц вышел. Или, точнее, выйдет, когда тайник раскроет пустое нутро.
— Заменили оригинал нашей копией? — громко рявкнул на ухо Алесь.
— Нет. Его спёрли у нас ещё по пути — польские жандармы. Изготовили грубую подделку, но игуменья использовала свой дубликат, мало отличимый от настоящего. Наш крест, из XXI века, здорово отличался.
— Надеюсь, скоро увижу.
Вертолёт сел на площадку около города. Сейчас обитель, занимавшее то же пространство, плотно обнималась городской застройкой.
Их ждали. Глеб забрался в микроавтобус «фольксваген», чёрный и с густо затемнёнными стёклами, Осокин с какими-то другими людьми сел в другой. Водитель тоже был облачён в чёрную форму с трикотажной шапочкой на голове — такого же цвета.
— Антрацитовое царство, — удивился Глеб. — Алесь, кто это? Спецслужба, машины без всяких надписей…
— Не догадался? Витебский ОМОН. У них любая операция — по правилам. Скорее всего, у храма будут стоять космонавты, то есть в доспехах для подавления беспорядков.
Космонавтов не увидели. Автобус проследовал мимо аккуратного решётчатого забора к главным воротам, практически не изменившимся за сотню лет. А вот деревянные хибары исчезли. Город вообще изменился после тысяча девятьсот двадцать первого больше, чем за все предыдущие столетия. На Святую Софию и другие храмы вдоль Двины вообще было любо-дорого смотреть с высоты, Глеб пожалел, что с собой нет смартфона с камерой.