— Вынужден разочаровать, сир. Эффект недолог. Нужно повторять процедуру не реже двух раз в день, а лучше — три. Собственными мазями против жжения не пользуйтесь, они не подружатся с моими.
Наполеон критически окинул взором некрупный сундучок, возимый позади лошадиного седла.
— Ваш запас невелик. А поскольку нам предстоит задержаться в России ещё недели три или месяц, хотя бы до генерального сражения, повелеваю вам не расходовать припасы для других. Остаётесь подле меня!
— Почту за высшую честь, сир!
Для успокоения императора Леон отдал сундучок его лакею. Скромный путевой медицинский набор для них с Глебом темпонавты везли отдельно.
А Наполеон воспрянул телом и духом. Вместо того, чтобы ехать в коляске с рессорами, жарился на солнце верхом, объезжая войсковые колонны. Бесконечные вереницы пехоты, верховых, артиллерийских повозок и телег с припасами растянулись на километры по пути к Витебску. Когда голова Великой армии втягивалась на улицы какого-то села, то последние военные миновали его только через несколько дней, и им приходилось тяжелее всего от бескормицы и засухи. Евреи продавали провиант передовым частям и куда-то исчезали, славянские крестьяне сбегали загодя. Попытки собрать урожай кончались плачевно: белорусы поджигали поле вместе с французской солдатнёй. Леон и Глеб видели этих страшно обгоревших парней, некоторые успевали выбежать из огня, остальные не вышли. Но и у спасшихся участь была предрешена, такие ожоги не исцелить и в XXI веке. Вдоль дорог росли братские могилы с деревянными крестами. Случилось всего несколько стычек с русскими отрядами, не слишком кровопролитных, тем не менее, Великая армия стремительно теряла людей и лошадей.
Скорость движения упала до нескольких вёрст в день. Пехота, измученная дизентерией из-за ужасного качества воды, и той почему-то не хватало под жарким августовским солнцем в этом краю рек и озёр, едва волочила ноги.
Пребывая близ императора, Глеб и Лео краем уха слышали донесения. Боеспособность стремительно падала. И хоть у Наполеона всё ещё сохранялось значительное численное преимущество перед войсками Александра I, возникал неприятный вопрос: почему отступавшая, сытая и довольно свежая русская армия не разгромит французов у Бородино?
Император не хуже двух путешественников во времени осознавал опасность своего положения и позволил короткий отдых, рассредоточив армию. Сам находился в Витебске вместе с гвардией, другие корпуса ждали в Сураже, в Половичах, в Лиозно, Рудне, Могилёве и иных местах.
Витебск был столь же неприветлив по отношению к наполеоновской элите. Ожидание, что местное дворянство, поголовно франкоязычное и понимающее русский едва-едва, хотя бы начнёт общаться с оккупантами, не имело ничего общего с действительностью. Подданные царя Александра приняли одно решение из трёх возможных — одни за Россию, другие за Наполеона или просто бегут в лес переждать лихую пору. Примкнувшие к оккупантам уже влились в походные колонны, остальные растворились в безбрежных просторах империи.
Даже старая гвардия, самые крепкие духом воины, ветераны Маренго и Аустерлица, восстановив физическую форму, в Витебске чувствовали себя неуютно. Еврейские женщины не предоставляли платных интимных услуг, славянки поголовно разбежались, мамзелей с пониженной социальной ответственностью, прилепившихся к частям ещё с Франции, слишком мало. Если солдатам удавалось прихватить какую-то бабёнку из местных, из «освобождённого посполитого народа от русской тирании», её пускали по кругу на развлечение целого подразделения. Само собой, после подобных утех европейские «освободители» уже через несколько дней практически поголовно начинали чувствовать резь в уретре, отправляясь до ветру. Люди того времени привыкли переносить эту боль стоически. Тем более, когда поражены все, случившееся воспринимается как бы в порядке вещей. Но бодрости духа и боевитости не прибавляет. Особенно учитывая, что в российской армии подобное беспутство если и случалось, то чрезвычайно редко, и история нам свидетельств не оставила. Всё же русские воины сражались на своей земле.
В том числе — солдаты и офицеры, укомплектованные из жителей белорусских губерний, то есть рождённые ещё при польской власти, до разделов Речи Посполитой. Учитывая, что белорусам пришлось сражаться против корпуса Понятовского, тоже укомплектованного из бывшей Речи Посполитой, для них это была не отечественная, а гражданская война.
И она только разгоралась.
Фланируя от нечего делать по улицам Витебска, Глеб смотрел на наводнивших его французов со странным чувством. Конечно, все они — давно покойники, по меркам 2024 года. Но ведь погибнут гораздо раньше — под Бородино, в Москве, в арьергардных боях, а основная масса просто от холода голода и болезней, с Наполеоном во Францию вернётся лишь несколько тысяч. Французские рубаки даже не подозревают о скорой кончине, греются на августовском солнце.