— Естественно. И поверьте, у вас нет и никогда не будет полномочий заставить меня сделать это. Поэтому прошу, по-хорошему пока — уходите отсюда и не возвращайтесь. То, что вы мне тут показали, натуральный садизм, и вам стоило скорее уж в какой-нибудь тематический клуб наведаться, сейчас они расплодились, или там в местную психушку, да к черту за пазуху. Куда угодно, а не ко мне в галерею.
— Ладно, — я уже внутренне смирился с тем, что здесь ничего не узнаю. — Возможно, я и воспользуюсь вашим советом, господин Гомон. Но сами рисунки вам ничего не напоминают? Не знаю, как это называется… типа, стиль, почерк или как там у вас художников…
— У нас, художников, для такого, что вы показали, нет названия, — снова почти сорвался на визг он. — И рассматривать тщательней я отказываюсь, и вы меня не заставите. Всего хорошего, капитан Чудинов.
Гомон вылетел из зала, проорав по дороге: "Лидочка, проводи его".
Когда я вернулся в машину, Влада сидела, задумчиво глядя перед собой, и на меня едва посмотрела.
— Зря потратили время? — тихо спросила она, когда я уселся.
— Ну почему же зря? Теперь у нас есть еще один желающий настрочить кляузу, так что день прошел не впустую. — Черт, даже сам не заметил, что, говоря это, вроде как объединяю Владу и себя в некую единую команду.
— Он просто отвратительный человек, — горько вздохнув, сказала она.
— Что, тоже кого-то убил или собирается? — я даже не язвил, просто спросил.
— Не физически, — помолчав, ответила женщина, одарив меня немного недоверчивым взглядом. — Он ненавидит их за то, что они красивые.
— Кого? — не понял я.
— Этих мальчиков и девочек. Своих моделей и натурщиков. Он ненавидит их за то, чего никогда не было у него — за внешнее совершенство. И поэтому отчаянно старается развратить, утопить в грязи их души, пока они молоды и доверчивы. Выворачивает их наизнанку, коверкает, уродует, выжигает, делая так, чтобы ничего кроме этой внешней оболочки у них и не оставалось. А когда и она начинает стареть, и совершенство разрушается, с упоением выбрасывает, чувствуя себя при этом хоть сколько-то лучше.
— К сожалению, за это его не посадишь. — И это правда. Я действительно сожалею, что не в моих силах прикрыть этот конкретный гадюшник, как и многие другие. — Эти девочки и мальчики сами к нему приходят. Хотят веселой жизни, роскоши, подарков, праздников и восхищения тем, что им за просто так досталось от природы. Никто насильно их тут не держит.
— Возможно, вы и правы. Но этот Гомон — все равно мерзкий тип, — мотнула Влада головой.
— Вот тут у меня никаких возражений, — усмехнулся я и завел машину. — Но он мне подкинул идейку, и сейчас мы ее поедем и проверим.
ГЛАВА 9
Выехав с парковки перед галереей, мы тут же встряли в пробку на центральном проспекте. М-дя, похоже, дорога займет приличное количество времени. Что же, я ведь всегда могу использовать его с пользой.
— Итак, госпожа экстрасенс, вы обещали ответить на все мои вопросы, — покосился я на ее профиль, отметив едва заметную горбинку носа, которая, однако, нисколько не портила Владу, а наоборот — придавала общее впечатление аристократичности, что ли. Любопытно, какая гремучая смесь кровей должна быть намешана в ней? Такой контраст между темными волосами и настолько светлой, явно от природы, а не только от отсутствия загара, кожей. Почти черные глаза, чуть ли не в пол лица, но при этом ни малейшего намека на кукольность или излишнюю мягкость. Губы не назовешь пухлыми, но когда она перестает их сжимать, наверняка о чем-то напряженно думая, становятся заметны их резковатые, очень красивые очертания.
Влада повернулась ко мне, ловя за пристальным рассматриванием, но я не тот парень, кто мог бы смутиться от такого. Однако все же перевожу взгляд на дорогу. И это потому, что я должен следить за движением, а не из-за того, что женщина ответила мне таким же прямым, изучающим взглядом.
— Не на все, — поправляет она меня. — Я обещала рассказать вам о своих способностях, но не более этого.
Ну надо же, как быстро портятся люди, пообщавшись в нашей среде. Уже так просто на откровения не раскрутишь. Ну-ну, посмотрим.
— То есть если я вас спрошу, скажем, какой у вас самый любимый цвет или что предпочитаете есть, вы будете хранить молчание? — усмехнулся я.
— А вы меня об этом спросите? — в тон мне ответила Влада.
— Нет, на это мне плевать, если честно, — отмахиваюсь я.
— А зря. Потому как мой любимый цвет, а точнее его отсутствие, имеет прямое отношение к тому, как я вижу окружающих, а значит, и к моим способностям.