- Прошу, господа. Сияющий Вождь готов предстать перед вами.
Виктория стояла в фойе Центра, тяжело дыша. Буквально несколько минут назад ее обильно стошнило зеленой дрянью. Практически точно такой же, в которую она по недосмотру влетела за несколько дней до того, как почуяла дочь. Причем влетела - это еще мягко сказано. Умудрилась провалиться в яму с этой гадостью целиком, порядком наглотавшись. Минут десять она потом отплевывалась, благодаря судьбу за то, что это оказалась не кислота. После того случая ей несколько раз становилось плохо, но она посчитала это реакцией организма на неожиданный раздражитель. Видимо, она ошиблась. В ту ночь, когда ее дочь вместе с отрядом находилась в подвале, она, как и обещала, охраняла наверху вход. Вокруг было тихо, спокойно. Только пару раз где-то далеко на грани слышимости завыли церберы, да мелькнул на фоне полной луны крылатый силуэт птера. Виктория мысленно усмехнулась - на бэтмена похож. Не летучая мышь, конечно, но определенное сходство есть. Птер неспешно улетел куда-то в сторону центра города. И больше ничто не нарушало покоя уснувшего навсегда города. Лишь луна придавала разрушенным зданиям еще более гротескный вид. За все время, прошедшее после Удара, Виктория так и не смогла свыкнуться с мраком Минска. Раньше даже поздней ночью можно было увидеть теплый свет в окошке засидевшегося жителя, всюду горели фонари, мерцали огни реклам, светились неоновым светом витрины магазинов. Теперь этого очень не хватало. Сейчас единственным источником света могла быть луна. Либо небольшой костерок какого-нибудь сталкера. Правда, они стараются разводить огонь так, чтобы его никто не заметил. И не зверей они боятся. Люди страшнее.
Внезапно ей стало плохо: тело выгнулось дугой, по нему пробежала судорога. Следующий спазм заставил ее согнуться пополам. Было такое чувство, что все внутренности жгут каленым железом, одновременно скручивая в тугую спираль. А затем ее вырвало зеленой слизью. Вот тогда ей стало по-настоящему страшно. Страшно не за себя - за дочь. Выходит, супер организм оказался не таким уж и неуязвимым? Или то вещество, в которое она свалилась, как-то воздействовало на вирус в ее организме? Но хуже всего было то, что она на какое-то время потеряла сознание. Когда же Виктория пришла в себя, то решила, что уйдет вперед одна. Не для того, чтобы облегчить продвижение остального отряда или расчистить дорогу - так себе отговорка на самом деле. Просто ей не хотелось, чтобы Катя видела ее в таком состоянии. А вдруг она умирает? Так лучше уйти тихо и спокойно, чтобы самый родной человек не видел ее мучений.
Она медленно опустилась по стенке на пол возле лифта. Когда-то этот лифт служил только для избранных. Обычные посетители не могли взять в толк, для чего в небольшом здании встроили лифт. На самом деле он вел на минус первый этаж, на котором и располагался вход в лабораторию - пропускной пункт с дежурным, метровой толщины двери, оснащенные электронным кодовым замком. Даже если кто-то и смог бы нейтрализовать охранника, то пробиться через двери, не зная пароля, не представлялось возможным. Такие двери даже взрыв бы выдержали. Профессор код доступа знал. Оставалось надеяться, что Алексей сможет довести отряд до Центра и с Профессором ничего не случится. Если же Альбертович не сможет вылечить ее, то, может, хотя бы будет шанс изменить что-то для всего остального мира. Виктория прикрыла глаза. Усталость заполнила все тело - она даже успела отвыкнуть от этого чувства. Теперь же оно давило на плечи неподъемной тяжестью. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Тяжело, очень тяжело. Она даже не заметила, как камера, расположенная над дверями лифта слегка повернулась, объектив уставился прямо на нее. А через несколько минут застывший, казалось бы, навеки лифт пришел в движение.
Первые сутки измученный последними событиями отряд отсыпался, восстанавливая силы. Последней каплей стало созерцание Сияющего Вождя. Результат проекта "Зеркальный разум" размещался в огромном искусственном котловане с отвесными стенами глубиной метров в пятьдесят. Дно котлована навскидку смотрелось размером с футбольное поле. И именно там, на самом дне, переливалось, бурлило, колыхалось нечто бесформенное серебряного цвета. Аморфная масса периодически выбрасывала вверх некое подобие протуберанцов, будто пытаясь дотянуться до края котлована. Потом на какое-то время успокаивалась, поверхность ее становилась идеально гладкой, зеркальной, чтобы через несколько мгновений вновь вспениться ртутными бурунами. Профессор с фанатичным взглядом готов был ринуться вниз по металлической лестнице, чтобы изучить данный феномен поближе, так сказать, пощупать и осмотреть, но Дорохов его вовремя остановил. Майор с грустной интонацией заметил, что были случаи падения вниз. Тогда на несколько секунд все вокруг оглашалось невыносимыми криками боли, пока масса опутывала собой случайную жертву. Потом все стихало, и "Зеркальный разум" надолго успокаивался. Профессор сокрушенно поцыкал, но все же рисковать не стал, здравый смысл все-таки одержал верх над неудержимым стремлением к исследованию.
После демонстрации проекта, Дорохов отдал распоряжение одному из подчиненных проводить гостей в отведенную для них комнату. Четыре двухъярусных кровати, несколько тумбочек, массивный деревянный стол и видавший виды ковер на полу. После метро комната показалась уставшим людям царскими апартаментами. У них едва хватило сил, чтобы раздеться. Как приходил один из послушников Церкви с едой, они даже не услышали. Лишь проснувшись, они оказались приятно удивлены тем, что стол оказался накрыт, а их одежда выстирана и высушена. Затем потянулось время безделья и ничего не деланья. В тумбочках, правда, оказалось, несколько книг, поэтому скука была не совсем смертной, но Леша все же тяготился тем, что приходится сидеть, сложа руки. Единственное, что его останавливало от очередного марш-броска, так это то, что всем необходим отдых. Гнать людей через опасность и в неизвестность - неправильно и непозволительно. Поэтому он тоже выудил себе книгу без обложки и погрузился в чтение. Понять, о каких таких "иных" говорилось в книге, было сложно, но постепенно он увлекся и с головой погрузился в чтение. Тостер же долго копался по всем тумбочкам, в итоге нашел потрепанную тетрадь, долго ее изучал, многозначительно хмыкал, но все же взял ее, забрался на свой второй ярус и принялся изучать находку. На все подначки со стороны друзей он только отмахивался и мычал что-то невразумительное. Такое поведение для обычно жизнерадостного парня было несвойственно, но, в конце концов, от него отстали, рассудив, что если он захочет что-то рассказать, то непременно расскажет. Самым странным оказалось то, что от чтива он оторвался только на третий день. То ли тетрадь оказалась такой объемной, то ли Тостер переваривал то, что прочитал. В конце концов он спрыгнул с кровати, встал в центре комнаты, скрестив руки на груди и, окинув всех внимательным взглядом, выдал:
- Тикать отсюда надо.