Я вскинула бровь.
— Пробуй, оно действительно вкусное. — Вздохнул Ворон, присаживаясь напротив. В стаканчике торчала десертная ложечка, и он достав ее, стал тихонько лакомится мороженным. Я посмотрела на парня. Он же печально смотрел в окно, на пустынный город. Лучи догорающего солнца, окрасили медными оттенками его черные волосы. На миг, Ворон показался, мне маленьким мальчишкой, который потерялся в этом мире. Сколько ему было, когда он погиб? Он ведь был намного младше меня.
Я попробовала мороженное, и застонала от удовольствия. Оно действительно было очень вкусным! И почти настоящим!
— Этот город очень похож на реальный, — тихим голосом, внезапно произнес Ворон. — Я очень ценю это место. Его построил мой друг. Мы с самого начала попали в эту игру вместе. И держались друг за друга. Он был гениальным художником, но не стал рисовать. Вместо этого он начал создавать город. Он воссоздал его до мелочей. До трещинок на стенах, и разного рисунка обоев во всех квартирах… Но система сочла, строительство реального города в этом мире не эффективной тратой времени. Моего друга стерли. Я его уговаривал, просто рисовать… Но он уперся. Он ни создал ни чего нового, он просто воссоздавал родной город. — Ворон внезапно сжал стаканчик в своей ладони и тот лопнул. Впрочем, остатки мороженого тут же исчезли. Ворон поднялся, и со вздохом пошел за новой порцией мороженого. Джаз продолжал протяжно звучать в полупустом кафе. За окном догорал вечный закат. Ветер гонял пожухшую листву по тротуарам улиц…
Ворон вскоре вернулся, и поставил новую порцию мороженого перед собой и мной. После его реплики у меня полностью пропал аппетит.
— Алекс, сказал, что ты в курсе всего. — Ворон взглянул на меня в упор. Мне стало неприятно то, что они обсуждали меня с Алексом за моей спиной. Я по-прежнему считала Алекса другом, но был ли он им?..
— Чего именно? — уточнила осторожно я.
— Ну всего. Того, что система стирает не эффективных. Что черная земля не миф. Что возможен возврат в реальность.
Я удивилась, что Ворон, с такой легкостью разговаривает об этом.
— И много людей, которые в курсе этого? — переспросила я.
— На самом деле очень мало. Тот же Люциан, не в курсе. А Дон знает, но не все. Но в итоге, все те, кто долго находится в игре, начинают замечать, что некоторые игроки пропадают. Нет, сначала они думают, что кого то просто забанили, или те — ушли в другие локации. Но рано или поздно, "старички", понимают, что из игры исчезают люди. У меня было много знакомых, которые горели, которые творили в этой игре, а потом они просто перегорели. Нельзя вечно бежать, рваться в бой. Рано или поздно ты исчерпаешь себя. Вот только, особо гениальных, админы пару раз пытались перегрузить. Игрокам стирали память о времени, проведенном в игре. Но забыв о времени проведенном в игре, эти игроки начали повторять те же действия, что проделывали ранее, и повторно создавали, уже когда то созданные ими, произведения.
Я не тороплюсь. Я не собираюсь сгореть, и не желаю пройти через промывку мозгов. Я трус. — Ворон опустил голову. — Многие мои друзья были большими бунтарями чем я, они не смирились, что стали заложниками этой игрушки, и перестали создавать новые вещи. Они самоуничтожились. Истончились. А я не смог. Я продолжаю писать музыку. Продолжаю петь. Я трус…
— Ворон. — Я коснулась пальцами, рук парня. — Ты просто сильнее их!-
Ворон горько усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Я идиот. И всегда им был. Знаешь, как я погиб? Я просто гонял на байке, без шлема по ночному городу. А еще я был под кайфом. Идиот!.. — Прошипел с ненавистью он, и вырвав свои руки, из моих, стукнул со всей силы, кулаком об стену. Раздался хруст, брызнула кровь. Впрочем, рана тут же затянулась. Ворон с презрением посмотрел на мгновенно зажившую рану.
— Тут даже боли нет. На диких землях еще есть. Их создали, для таких отчаивавшихся, как я… Как ты живешь, в этом зефирном мире, Рика? И почему не хочешь уйти? Ведь у тебя есть шанс?.. — Ворон взглянул мне в глаза, с такой горечью и отчаяньем, что я отвела взгляд.
— Я не могу взять чужое тело. — Промямлила я. Но это прозвучало фальшиво. На самом деле я не хотела уходить. Мне нравился этот зефирный мир. Этот вечный праздник.