— Это исключено, — заверил его Спенсер.
— Вы что, взялись меня разыгрывать? — Джулиан посмотрел на адрес, который написал Джефферсон. — Хорошо. Я доеду на такси до mercado[18]. Затеряюсь в толпе, а дальше поеду на подземке.
— Ваша предусмотрительность уже граничит с паранойей, — заметил Спенсер.
— Граничит? Я давно уже перешел всякие границы. А вы не стали бы параноиком, если бы один из ваших лучших друзей взял и украл у вас половину жизни, а какой-то пентагоновский генерал стал подсылать к вашей любимой наемных убийц?
— Это просто так говорят, — примирительно сказал Джефферсон. — Если у тебя мания преследования — это еще вовсе не означает, что за тобой действительно кто-то охотится.
Я сказал, что поеду до рынка, но на самом деле взял такси и отправился в пригород, а уже оттуда вернулся в центр на подземке. В таких обстоятельствах никакая предосторожность не покажется излишней.
Через боковую улочку я просочился во внутренний двор мотеля, где остановилась Амелия. Дверь мне открыла Элли Морган.
— Она спит, — шепотом предупредила Элли. — Но не станет возражать, если ее разбудят.
Они занимали смежные комнаты. Я прошел к Амелии, и Элли закрыла за мной дверь.
Амелия была теплой и мягкой после сна, от нее тонко пахло лавандой — она любила лавандовую ароматическую соль для ванн.
— Марти рассказал мне, что произошло, — сказала она, — Наверное, это ужасно — ты как будто потерял один из органов чувств…
Я не смог ей ответить. Просто крепко прижал к себе.
— Ты уже знаешь о той женщине и… — Амелия запнулась. — И о Рэе?
— Я был там. Говорил с ней.
— Доктор собирался подключить ей имплантат.
— Они уже все сделали. Быстрое вживление. Рискованная операция. Она из «Молота Господня», из той же ячейки, что и Инграм, — и я вкратце рассказал Амелии о генерале из Пентагона. — Я не думаю, что здесь ты в безопасности. Тебе надо вообще выбираться из Гвадалахары. Эта стерва проследила за нами от Дома Бартоломью до самых дверей клиники по снимкам с низкоорбитальных следящих спутников.
— В нашей стране правительство использует спутники, чтобы следить за своими собственными гражданами?
— Эти спутники летают вокруг всего земного шара. Правительство просто избавило себя от лишних хлопот и не стало отключать их, когда те пролетают над Соединенными Штатами. — В комнате обнаружилась встроенная в стену кофеварка. Не отвлекаясь от разговора, я подошел и включил ее. — Я не думаю, что этому Блайсделлу известно, где именно мы сейчас находимся. Иначе он послал бы целую команду наемников вместо одного убийцы или, по крайней мере, направлял сюда боевиков вызволить ее и привезти обратно.
— А с этих спутников было видно каждого из нас или только автобус?
— Автобус и вездеход.
— Тогда я могу спокойно уйти отсюда, сесть на поезд и просто уехать в какую-нибудь другую часть Мексики.
— Не знаю… У этой женщины была твоя фотография. Значит, Блайсделл даст твое фото и следующему убийце. Они могут подкупить кого надо, и тогда каждый полицейский в Мексике будет разыскивать тебя.
— Приятно чувствовать, что ты кому-то нужна.
— Может, тебе стоит поехать вместе со мной в Портобелло? Мы спрячемся в Здании 31 и пересидим, пока все не закончится. Марти наверняка сможет выписать для тебя пропуск на базу.
— Хорошо, — Амелия потянулась и зевнула. — Я несколько часов проверяла расчеты. Хорошо бы еще и ты все перепроверил, а потом мы сможем отослать это по общественному комму из аэропорта, перед самым вылетом.
— Хорошо, я проверю. Удивительно, как приятно для разнообразия немного позаниматься физикой!
Амелия написала очень хорошую, краткую и понятную статью. Я добавил только одно примечание, где обосновывал возможность применения псевдооперантной теории в таких расчетах.
Я прочитал и статьи, которые написала Элли, для научно-популярных журналов. Мне они показались неубедительными — там не было никаких расчетов, — но я решил, что лучше держать рот на замке и положиться на опыт Элли в вопросах журналистики. Однако Элли все равно почувствовала мое недовольство и сказала, что писать о математике, не приводя никаких расчетов, — это, конечно, все равно что писать о религии, не упоминая бога, но абсолютно все издатели уверены, что девяносто процентов читателей отложат журнал, наткнувшись на первое же уравнение.
Мне пришлось позвонить Марти. Он был в операционной, но его помощник скоро перезвонил мне и сказал, что Марти приготовит все нужные бумаги, они будут ждать Амелию на въезде в Портобелло. Он также вскользь упомянул, что лейтенант Трумэн не попал в число тех, кто сейчас проходит гуманизацию — что ж, ничего удивительного. Мы, конечно, надеялись, что подключение в мирной, спокойной обстановке вместе с уже гуманизированной моей прежней боевой группой снимет стрессовую реакцию, которая вызывала у Трумэна такие головные боли. Но оказалось, что головные боли никуда не делись. Они начинались чуть позже и были даже сильнее, чем обычно. Так же, как мне, ему пришлось с этим смириться. Но в отличие от меня Трумэн сейчас находился под домашним арестом, потому что за время, проведенное в подключении, он слишком много успел узнать.
Я собирался поговорить с ним по душам, поскольку больше нас не разделяли никакие бюрократические или служебные границы. Ведь у нас с ним вдруг оказалось так много общего — мы оба были когда-то механиками и перестали ими быть из-за превратностей судьбы.
У меня вдруг оказалось очень много общего и с Амелией. Если и была хоть какая-то польза от того, что я не мог больше подключаться, то только одна — нас с Амелией больше ничего не разделяло. Мы оба были искалечены — как мне казалось, — но зато мы были вместе, невзирая ни на что.
Мне было так хорошо работать вместе с Амелией, даже просто находиться с ней в одной комнате, и я с трудом мог поверить, что еще вчера готов был принять капсулу с ядом.
Впрочем, я больше не был самим собой — тем, кем был раньше. Но я решил пока отложить выяснение того, кем же я стал, до четырнадцатого сентября. А тогда, возможно, это уже будет несущественно. Возможно, я сам тогда перестану существовать. Превращусь в раскаленную плазму.