Марти закрыл за ними дверь.
— Это обошлось нам недешево, — сказал он. — Я связался с доктором Спенсером, а тот подключился с какой-то шишкой в полиции. Мы заплатили этому Кастенаде три тысячи долларов за то, чтобы отменить ордер на арест.
— По большому счету деньги ничего не значат, мы ведь можем изготовить что угодно, а потом продать это.
Но здесь и сейчас у нас нет этого «большого счета». Есть только одни срочные нужды.
— Если вдруг кто-то прознает, что у вас тут имеется нанофор, тогда несколькими копами с доисторическими пукалками дело не обойдется, — заметил Риза.
— Прошу заметить, эти люди узнали наш адрес не по телефонному справочнику, — сказал Эшер. — Значит, это стучит кто-то из людей твоего доктора Спенсера.
— Ты, конечно, прав, — согласился Марти. — Следовательно, они очень скоро узнают, что у нас есть доступ к нанофору. Но Спенсер думает, что это какие-то правительственные каналы, о которых я не могу ему рассказать. То же самое он скажет и полицейским.
— Это дурно пахнет, Марти, — вздохнул я. — И рано или поздно они подкатят к нашей двери на танке и начнут приставать со всякими требованиями. Долго мы еще будем здесь сидеть?
Марти открыл свой ноутбук и нажал на кнопку.
— Собственно, все зависит от Инграма. Его гуманизация должна закончиться через шесть-восемь дней. Соответственно, нам с тобой надо быть в Портобелло к Двадцать второму числу.
Значит, через семь дней.
— Но у нас нет никакого плана на случай непредвиденных обстоятельств — на тот случай, если правительство или мафия сумеют сложить два и два.
— Наш «план на случай непредвиденных обстоятельств» прост — брать ноги в руки и мотать отсюда. И чем скорее, тем лучше.
— В крайнем случае, нам надо рассредоточиться, — предложил Эшер. — То, что мы все собрались в одном месте, сильно облегчает им задачу.
Амелия положила ладонь мне на руку.
— Разделиться на пары и рассредоточиться. Причем в каждой паре должен быть человек, знающий испанский.
— И сделать это надо прямо сейчас, — сказала Белда. — Потому что у того, кто прислал этих ребят с винтовками, наверняка тоже есть план на случай непредвиденных обстоятельств.
Марти медленно кивнул.
— Я останусь здесь. А вы все позвоните мне, когда найдете, где устроиться. Кто знает испанский настолько, чтобы договориться о комнатах и еде? — Таких было больше половины. Мы за несколько минут разбились на пары. Марти раскрыл толстый бумажник и выложил на стол пачку денег. — Так, у каждого должно быть по меньшей мере по пять тысяч песо.
— По возможности желательно уезжать на подземке, — сказал я. — А то если вызвать сразу много такси — это слишком подозрительно, и отследить их будет проще простого.
Мы с Амелией забрали свои сумки, которые до сих пор не успели распаковать, и первыми ушли из гостиницы. Станция метро находилась примерно в километре отсюда. Я предложил Амелии понести ее сумку, но она не дала — сказала, что это будет выглядеть подозрительно, слишком не по-мексикански. Вместо этого она сама взяла мою сумку и пошла в двух шагах позади меня.
— Ну, по крайней мере у нас появится немного свободного времени, чтобы поработать над бумагами. А то вся эта суматоха не будет иметь никакого смысла, если до четырнадцатого сентября проект «Юпитер» не остановить.
— Утром я чуточку поработала, — сказала Амелия и вздохнула. — Жаль, что с нами нет Питера.
— Никогда не думал, что скажу это… Но мне тоже жаль.
Они вскоре узнали — как, впрочем, узнал и весь остальной мир, — что Питер все еще жив. Но в своем нынешнем состоянии он ничем не мог помочь им в работе с бумагами.
Полиция острова Сент-Томас арестовала мужчину средних лет, который ночью бесцельно бродил по рынку. Он был грязный, небритый, одетый только в нижнее белье, и сперва полицейские решили, что мужчина просто пьян. Но когда дежурный сержант стал его допрашивать, выяснилось, что тот не пьян, но совершенно дезориентирован в окружающем. Да еще как дезориентирован! Этот человек считал, что сейчас две тысячи четвертый год, а ему самому двадцать лет от роду.
На затылке у него был недавно вживленный имплантат — операцию сделали, может быть, несколько дней назад, потому что края раны еще не успели зажить. Кто-то пробрался в его сознание и похитил память о последних сорока годах жизни.
Среди того, что исчезло из его памяти, был, конечно, и текст статьи. И в несколько дней восхитительная истина стала известна всему высшему руководству «Молота Господня»: благодаря богопротивным действиям ученых божественный план близится к своему логичному завершению. И только несколько человек знали о великолепном Конце и Начале, которые бог должен даровать миру четырнадцатого сентября.
С одним из авторов статьи было покончено, большую часть его воспоминаний упрятали в черный ящик, запертый в надежном тайнике. Обо всех академиках, членах редколлегии Астрофизического журнала, которые просматривали содержание статьи, тоже позаботились — каждому из них по-быстрому устроили скоропостижную смерть от несчастного случая или какой-нибудь болезни. А второй автор статьи, женщина, куда-то необъяснимым образом исчезла, вместе с агентом, которого посылали ее убить.
Предполагалось, что они оба погибли, поскольку эта женщина никак себя не проявила, не попыталась предупредить мировую общественность о надвигающейся катастрофе. Смущало одно: авторы статьи были не совсем уверены относительно точных сроков, когда процесс станет необратимым.
Наиболее могущественным членом секты «Молот Господен» был генерал Марк Блайсделл, заместитель секретаря Агентства Перспективных Исследований Оборонного Значения. Поэтому неудивительно, что он был знаком со своим главным противником, другом Марти — генералом Стентоном Роузером. Они даже обедали в Пентагоне в одном и том же месте — в так называемой «офицерской столовой», если только можно применить это название к обеденному залу, обшитому панелями красного дерева, с официантами в белых фраках, по одному на каждых двух «столующихся».