спокойно спала после трудного дня. Рядом с фербийкой похрапывал ее муж.
Два сына, шестнадцати и двадцати одного года спали в соседней комнате.
На ночной улице было тихо и пустынно. Часы пробили четверть второго. Фербийка
открыла глаза и осторожно, чтобы не разбудить мужа, отвела в сторону одеяло.
Она села на кровать, надела на ноги тапочки. Не издавая ни звука подошла
к телефону и набрала номер. На другом конце провода сняли трубку.
— Мишка косолапый по лесу идет. Шишки собирает, песенки поет, — почти шепотом сказала фербийка и повесила трубку.
Так же осторожно, как и шла к телефону, она вернулась к кровати, легла
в постель, закрыла глаза и через минуту заснула. Часы продолжали монотонно
отстукивать ритм. Квартира спала. Была ночь.
Утром, когда Джордж Ремингтон пил кофе, в комнату вошел молодой человек
и, положив на стол почту, встал рядом. Ремингтон, бросив на почту короткий
взгляд, вернулся к кофе.
— Вы все проверили? — спросил Ремингтон.
— Да сэр, — ответил молодой человек.
— Как прошел ночной эксперимент?
— По плану сэр. После жесткого облучения из окон дома напротив объект
встал и выполнил программу. Конкретно — звонок на запрограммированный
номер. Объект сказал заложенный текст и вернулся в постель. Утром объект
пошел на работу. Никаких видимых отклонений в жизнедеятельности не замечено.
Наблюдение за объектом продолжается.
— Вы свободны, — сказал Ремингтон и отодвинул от себя чашку.
Молодой человек вышел из комнаты. Спец представитель приступил к просмотру
газет. На Земле подобного абсурда ему читать не приходилось ни в одной
стране. Разве что у себя на родине, да и то все, что там печаталось, было
спланировано. Но в Империи газеты это делали по собственной инициативе.
Салис позвонил жене Ниломуна из телефона-автомата и попросил встретиться
с ним и Монлисом в парке «Сорока фонтанов». Он даже не рискнул разговаривать
у себя в машине. Последние дни у Салиса появились плохие предчувствия.
Когда имперская безопасность начинает активно проявлять свой интерес к
чему-либо, у каждого кто окажется на пути могут возникнуть неожиданные
проблемы. И на квартире Люмалы, и в собственном авто Лоун заподозрил наличие
жучков.
День неспешно переполз во вторую половину, отдыхающих в парке было немного.
Прошло всего две недели и Люмала еще не до конца оправилась после гибели
мужа. Каждое напоминание о недавней трагедии причиняло ей новую боль.
Лоун понимал это и старался очень тщательно выбирать слова, но не задать
своих вопросов он не мог. Монлис старался не вмешиваться в разговор. Им
с Салисом был нужен именно разговор, а не допрос.
— Скажите, Люмала, — осторожно спросил инспектор, медленно вышагивая
по аллее парка, — вы не помните, где находился миссия, при которой лечился
ваш муж?
— На Трехгорной, — ответила Люмала и опустила взгляд. — Румлон сказал,
что у его знакомого пол-автобазы там лечилось. Уже год прошел, а они по
новой так и не закурили.
— Вы вместе с Румлоном ездили на консультацию… собеседование… или как
это у них называется?
— Собеседование, — ответил Люмала. — Я ездила только первый раз. Нам
рассказали, что лечение проходит в загородном пансионате, и полный курс
займет шесть дней.
— Вы сказали только первый раз… — отметил Монлис.
— Перед тем как уехать в пансионат, Румлон еще дважды ездил в миссию.
Сначала он в клинике сдал анализы, принес справки. Второй раз его вызвали
за два дня до отъезда. Сказали, что подошла его очередь.
— А после возвращения ваш муж не посещал миссию?
— Нет. Больше ни разу.
— Может так быть, что вы просто не знаете об этом? — спросил Монлис.
— Я спрашивала. Румлон говорил, что в визитах больше нет необходимости.
Правда врачи при миссии, еще когда мы первый раз пришли, говорили, что,
возможно, после курса лечения придется раза три четыре в год приезжать
на тестирование. Но я спрашивала, Румлон сказал, что больше они не звонили.
— А вот этого человека вы никогда не видели? — Салис показал Люмале фотографию
Бриско. — Может до оздоровительного центра или после. Может совсем недавно.
— Нет… Точнее не помню, — тихо сказала Люмала. — Раньше, может и видела,
но не запомнила. А сейчас…
Люмала промкнула платком слезинки, собравшиеся в уголках ее усталых глаз.
— Извините, — сказал Салис.
— Ничего. Я уже привыкла. Почти.
— Вас отвезти домой? — спросил инспектор.
— Нет. Спасибо. Я еще немножко погуляю. Мы с Румлоном познакомились в
этом парке.
— Большое вам спасибо, за то, что согласились с нами поговорить. Извините,
что потревожили, но… мы обязаны были задать вам эти вопросы.
— Я все понимаю, — сказала Люмала и вдруг в ее глазах затеплился огонек.
— Скажите, вы уже что-то знаете? Про Румлона?
— Пока что очень мало, — ответил Салис, — но… шансы у нас есть. И вы
нам очень помогли. К сожалению, я не могу рассказать детали, следствие
еще не окончено. Но одно могу обещать твердо. Это дело нераскрытым не
останется. Я не допущу этого. Еще раз извините.
— Спасибо, — сказала Люмала. — Конечно, Румлона оправдать не получится…
и уж тем более не воскресить… но хотя бы правду узнать. Почему все это
произошло…
Попрощавшись с вдовой, имперские сыщики направились к выходу, а Люмала
не торопясь пошла по аллее в глубь парка, где когда-то она первый раз
увидела Румлона.
— На Техгорную? — спросил Монлис когда они подходили к машине.
— Да. Посмотрим, что там за апостол сидит.
В машине сыщики разговаривали о чем угодно, только не о деле. Вечером
Салис собирался заехать к Неверову, его спецы обещали проверить машину.
Выехав на Трехгорную, Салис припарковался в первом же возможном месте
и заглушил двигатель. Машина остановилась как раз напротив кафе под открытым
небом.
— Пошли пивка выпьем, — внятно сказал инспектор, открывая дверь.
— За руль после пива? — спросил Шальшок. — А дорожные законники?
— Я сам законник, — ответил Салис.
Имперские сыщики вышли из машины и огляделись. На ближайшем к кафе фонарном
столбе, красовался яркий указатель с надписью «Центр исцеления от алкогольной
зависимости и курения», с подписанным снизу адресом.
Купив себе по эскимо, имперские сыщики направились к «Центру», на ходу
непринужденно осматривая окрестности. В десяти метрах от входа в центр,
в газетном киоске, наводил порядок старичок землянин. Продавец вышел из
киоска и посмотрел как выглядит его витрина после перестановки. Оставшись
довольным проделанной работой, он вернулся в киоск.
— Вот он нам сейчас окажет неоценимую услугу, — сказал Салис, коротким
жестом указав эскимо на продавца.
— Это с какой радости? — спросил Шальшок.
— Смотри, какие лампасы? Это тебе не вохра. Люди старой закалки.
Салис подошел к киоску скользнул глазами по газетам, перевел взгляд на
книжную витрину.
— Будьте добры, — сказал Салис, согнувшись перед окошком. — Дайте мне
воспоминания маршала Кордаса(14).
Бывший генерал обернулся и посмотрел на Салиса. Затем он перевел взгляд
на книгу и сказал:
— Двадцать восемь альверов.
Салис как бы невзначай огляделся, достал кошелек, а вместе с ним и голубой
ромб.
— Имперский сыск, — тихо сказал Лоун.
Продавец бросил короткий взгляд на значок и принял из рук инспектора пятьдесят
альверов.
— Слушаю вас, — тихо сказал генерал, отсчитывая сдачу. В его голосе чувствовались
железные нотки человека, способного в долю секунды принять жесткое и единственно
верное решение.
— Вы здесь каждый день торгуете?
— Нет. Скользящий график, два дня через два, — ответил генерал.
— Как давно?
— Четыре года. Как в отставку вышел, открыли с соседом свое дело.
Шальшок продолжал облизывать эскимо, лениво созерцая россыпь журналов
за стеклом.
— Этого человека здесь когда-нибудь видели? — Салис показал фотографию
Бриско.
Генерал задумался на несколько секунд.
— Да, это он.
— Кто он?