в случае провала, нашла бы способ помочь своему агенту. Всегда находила.
Сейчас же все обстояло совсем иначе. Из тех, кто мог выручить в случае
необходимости, помочь могли лишь два сенатора, один генерал и еще девять
человек, не имеющих к официальным властям никакого отношения. И если проект
провалится… Майк невольно вздрогнул от этой мысли. Ему было страшно даже
подумать об этом.
В туалетной комнате зашумела вода, дверь открылась и в трусах, майке и
шлепанцах из нее вышел Салис. Он вымыл руки, закрыл дверь, выключил свет,
сложил вчетверо газету и, программой вверх, положил ее рядом с видеоэкраном.
Скинув шлепанцы инспектор заполз под легкое летнее одеяло. Нажав на пульте
кнопку, он отложил его на тумбочку, стоящую возле кровати и устроился
поудобнее. Через секунду экран вспыхнул. Салис не сразу понял, о чем рассказывает
молодой журналист миллионам телезрителей Альверона, так как смотрел репортаж
не с начала. Наконец он уловил смысл и спустя еще одно мгновение просто
выпрыгнул из-под одеяла.
Десять минут назад, на ночной станции подземки тридцатилетний фербиец
пытался покончить жизнь самоубийством. По счастливой случайности рядом
с ним на платформе стояли четверо ребят, они ехали с тренировки по науварской
борьбе. Один из спортсменов обратил внимание, как к краю платформы быстро
пошел фербиец, до этого мирно стоявший возле стены. Спортсмен отдернул
самоубийцу за воротник, когда тот уже начал делать последний шаг над краем
платформы. Вместе с приятелями он скрутил его и дождался, пока не пришли
законники. Сейчас же неудачливого самоубийцу заперли в изоляторе дежурного
поста транспортных законников.
Меньше чем за тридцать секунд Салис оделся и на ходу застегивая ворот
балахона выскочил в коридор. Инспектор уже вышел из квартиры и закрывал
дверь, когда затрезвонил телефон. Салис на мгновение замер в растерянности,
— вернуться или нет, — и решив что ничего важнее выжившего самоубийцы
быть не может, захлопнул дверь.
Через двадцать минут инспектор вошел на станцию подземки. Перепрыгивая
ступеньки он вбежал наверх, к посту законников, и рванул на себя дверь.
— А ты что здесь делаешь?
В узком коридорчике инспектор столкнулся с Шальшоком.
— Жду… Когда Илон напьется чаю.
— Какой Илон?
— Самоубийцу зовут Илон Тамес, — Монлис передал инспектору электронную
карточку удостоверения личности. — Он постепенно приходит в себя. Повеситься
он не сможет, чай в пластиковом стакане. Я и дежурного лейтенанта попросил
уйти, чтобы не смущать нашего клиента.
— Он уже что-нибудь сказал?
— Ничего, — Монлис скривил губы и качнул головой.
— Где спортсмены, которые его скрутили?
— Уехали конечно же. Время позднее. Да держать их никто не собирался.
Они потоптались минут десять и уехали.
— Ну, пойдем попробуем его разговорить, — сказал Салис.
Когда имперские сыщики вошли в тесную комнатку, Тамес сидел на лавке в
отгороженном сеткой углу, склонив голову и обхватив ее обеими руками.
На полу перед ним стоял белый пластиковый стаканчик, с остатками чая.
— Добрый вечер, — с порога поздоровался Салис.
Тамес поднял голову, посмотрел на вошедших.
— Здрасти, — тихо сказал Илон и снова опустил голову.
Это были первые слова, которые он произнес с того момента, как его оттащили
от края платформы.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Монлис.
— Как чувствую… — в пустоту проговорил Тамес, не поднимая повисшей головы.
— Как дурак. Вот как я себя чувствую.
— Где-то я это уже слышал, — повернувшись к Монлису сказал Лоун.
— Мы можем задать вам пару вопросов?
— Задать-то вы можете, вот только не знаю смогу ли я на них ответить,
— как-то обреченно ответил Илон.
— Почему вы решили свести счеты с жизнью? — спросил Монлис.
— Не знаю.
— У вас в жизни что-то случилось?
— Ничего такого, что могло бы подтолкнуть к краю платформы.
Имперские сыщики переглянулись. Им чертовски повезло. Очередная попытка
необъяснимого суицида не закончилась смертью из-за вмешательства случайного
позднего пассажира. Салис молча сел за стол дежурного.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— Тогда вот что… Вы нам можете помочь, — сказал Монлис. — И не только нам.
Тамес поднял голову посмотрел на Салиса, затем перевел взгляд на Шальшока
и спросил с удивленной усмешкой.
— Каким образом?
— За последние полгода по Альверону прошла волна необъяснимых самоубийств,
— сказал Монлис. — Родственники описывают состояние погибших в последние
часы жизни, как нормальное. В их жизни, как и в вашей, за последние несколько
дней ничего серьезного не произошло. Вы единственный кто остался в живых.
Подумайте хорошенько. Может что-то вас все же насторожит. Ведь так не
бывает, чтобы ни с того ни с сего взять и прыгнуть под поезд.
— Не против если мы будет на ты? — спросил Салис. Ему показалось что
Тамесу так будет проще.
— Не против, — равнодушно ответил Илон.
— Ты давно живешь в Альвероне?
— Меньше года. До этого я жил в Таманинге, работал в спец группе законников.
Надоело. Мой брат десять лет назад уехал в Альверон. Сейчас у него здесь
небольшая фирма по продаже видеофильмов, с десяток магазинчиков в городе.
Устроился к нему работать. Черт. Глупость какая…
— Что ты имеешь в виду? — Салис ухватился за изменение интонации в голосе
Тамеса.
— Наверное, я схожу с ума. Только сумасшедшему может прийти в голову
такая мысль.
— Илон… Какая мысль пришла тебе в голову?
Тамес собрался с силами, тяжело вздохнул и путано, постоянно сбиваясь,
начал объяснять свои давние догадки.
— Мы работаем сутки через двое. Сами понимаете…. Провинциал в большом
городе… Пару месяцев я пытался даже по музеям ходить, на выставки… Потом
все обрыдло. Тоска… Видеофильмов под рукой полно… Как-то я взял домой
пару штук посмотреть. Потом еще раз. До этого я вообще не сильно фильмами
увлекался. Мой сменщик, молодой парень, знает наизусть сюжеты всей классики
земного кинематографа. Он говорил мне, что стоит посмотреть, а я домой
фильмы таскал по пять штук. Больше месяца я только и делал, что смотрел
видео. Даже на новости времени не оставалось. Не поверите. Я стал себя
лучше чувствовать.
— В каком смысле?
— Я перестал злиться на весь мир. Стал менее раздражительным. Я вообще
не очень умею знакомиться на улице, а тут с покупательницей разболтался.
В гости к ней ездил. Потом, ради интереса, попробовал заговорить с другой.
Получилось… Кино надоело, потом времени на него не оставалось. Как только
я перестал смотреть видео, мне опять стало хреново. С одной подружкой
расстался со скандалом, со второй тоже вот-вот все кончится.
— Ну, так смотри фильмы и живи спокойно, — сказал Монлис
— Действительно. Ссора с подружками не повод чтобы прыгать под поезд,
— подтвердил Салис.
— Я не о том. Без телевидения я начинаю нервничать. Я не могу и пяти
минут находиться в комнате, если экран не работает! Я много думал об этом.
Когда я смотрел видео, на телевидение у меня времени не оставалось. И
все изменилось. Как только я опять начал смотреть телепрограммы, все вернулось
на свое место. Я начал нервничать, грубить покупателям. Самое страшное
это то, что я могу час сидеть и смотреть какую-нибудь лабуду. Сериалы
я терпеть не могу, а вот рекламу, которую раньше ненавидел, теперь смотрю
спокойно. Причем я ловлю себя на мысли что мое состояние в этот момент
чем-то похоже на медитацию. У меня выходные начали пролетать незаметно.
Я весь день сижу и пялюсь в экран. Даже заметил, что разная реклама по-разному
действует.
— Например, — спросил Монлис.
— Например новые «Звездные войны». От этой красной рожи я прихожу в натуральное
бешенство.
— Извини, Илон, но я должен спросить тебя, — как можно нейтральнее сказал
Лоун. — Ты к психиатру ходил?
— Ходил, — спокойно ответил Тамес. — Сказали что все в норме. Только
раздражительность повышенная. Говорят, это бывает, при переезде в большой