игушки! Буду прыгать, пока ты не развалишься! Молчишь? Что ж ты не отвечаешь? Ты же разумный! И дом ответил. С тихим шуршанием сидевший за столом скелет повернул голову, посмотрел на девушку пустыми глазницами и через секунду обрушился на пол. Марьяна остановилась, присела на корточки и посмотрела на горку костей. На неё глядел тот же облезлый череп. Но те же глазницы смотрели на девушку уже с совершенно другим выражением. Во взгляде мертвеца столь отчётливо читалась жалость, что девушка тут же разразилась рыданиями. Сколько это продолжалось, Марьяна не помнила. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на полу и смотрит в почерневший потолок, а губы сами собой шепчут молитву. “Царица моя Преблагая, Надежда моя...” Откуда, из каких глубин памяти всплыли эти слова она не знала. И чем дальше она бормотала, тем сильнее проникалась мыслью, что это не конец. Да, умереть придётся. Но это не конец! Что бы там не болтал душегуб Игорь, она теперь твёрдо знала, путь ей предстоит длинный. И на этом пути у неё стоит смерть. - Ну, раз придётся умереть, то надо это хотя бы организовать поприличнее, - громко и решительно заявила Марьяна. Она попыталась встать, и, на её удивление, это получилось необычайно легко. Девушка окинула горницу хозяйским взглядом и с весёлой злостью выдала: - Помирать в такой грязище русскому человеку не с руки. Позор это! Так, где тут у нас метла или веник? До самого заката Марьяна убиралась в доме. Воды не было. Приходилось скрести половицы веником и рассыпающимся тряпьём, кочергой снимать паутину, слежавшуюся пыль скатывать голыми руками. Истомлённый жаждой и голодом организм с трудом удерживал сознание в ясности. Когда же становилось особенно трудно, девушка падала на колени и шептала молитвы. Путанные слова перемежались всхлипываниями, цветные пятна кружились перед глазами, слабое тело раскачивалось словно тростинка на ветру. Но через какие-то мгновения в глазах прояснялось, в теле появлялись силы, и девушка, шепча благодарность, упорно продолжала приводить в порядок место своего будущего упокоения. К закату интерьер избы было не узнать. И хотя чистым назвать его язык не поворачивался, но всё же теперь это помещение с некоторой натяжкой можно было назвать жилым. Обессиленная Марьяна сидела в своём углу и размышляла над вопросом, что делать со скелетами. Первоначальная мысль собрать кости в мешок и сунуть в подпол она напрочь отвергла. Кем бы ни были они при жизни, а такого погребения не заслуживают. Закопать на улице? Туда не выйти. Сжечь в печи? С одной стороны - это не по православному, с другой - нечем развести огонь. “Придётся завтра закопать в подполе. Если силы будут...” Придя к такому решению, Марьяна провалилась в сон. *** Под утро её разбудил шум дождя. Марьяна долго не могла сообразить, что это - видение или взаправду. Когда же окончательно проснувшись, она подползла к окну и увидела сбегающие крупные капли, то зарыдала в голос. Обезвоженный организм не мог расщедриться на слёзы, а потому девушка просто выла. Выла страшно. И не было в этом вое ничего человеческого. Так воют разве что попавшие в капкан несчастные животины в ожидании мучительной смерти. И только когда дождь перестал барабанить, ветер разогнал тучи, а в окошко глянуло солнце, Марьяна медленно поднялась. В тяжёлой голове тупо пульсировала всего одна тягучая мысль: “Сегодня последний день, сегодня последний день...” Тело повиновалось с большой неохотой. Ржавая лопата, казалось, весила пару пудов. И даже затащить её в подпол было непросто. Но Марьяна уже не обращала на это внимания. Двигаясь, словно робот, она ковыряла в кромешной тьме яму за ямой. Уже не обращая внимания на ещё вчера внушавшие страх скелеты, девушка заворачивала в тряпьё кости, относила к люку, потом устраивала в вырытой ямке и приговаривала: “Простите, что могилка маловата. Сил у меня нет”, а потом добавляла: “Спите с миром!” Когда последний покойник был присыпан землёй, Марьяна подняла голову. Но люка не увидела. “Крышка что ли захлопнулась?” Это её совершенно не удивило. Усевшись прямо на свежеперекопанную землю, Марьяна пришла к мысли, что дом решил замуровать её здесь. “А что? Наверное, это правильно. Надоело ему поди терпеть мертвецов в горнице? Вот и меня сюда определил...” Она была не против. Потому, что уже думала о себе исключительно в прошедшем времени. Силы медленно уходили, девушка покачнулась и упала навзничь. Глаза стали медленно закрываться... Но внезапно, что-то неправильное вкралось в этот торжественный момент. Марьяна по привычке напряглась и с огромным трудом осознала, что в глаза бьёт свет из распахнутого люка. “Значит, люк не закрывался... Просто в глазах потемнело. Надо бы вылезти... наверное”. И Марьяна начала медленно карабкаться вверх. По её ощущениям это заняло не менее получаса, в течение которых она никак не могла объяснить себе, зачем нужно перебираться в горницу. Она сидела на полу и бесцельно смотрела на вычищенное помещение. Глаза туманились, воздух со свистом втягивался сквозь высохшие губы. Истомлённое тело потеряло чувствительность и теперь больше напоминало зимнюю одежду. Марьяну совершенно не беспокоили сорванные ногти, рассечённая ржавой лопатой рана на ноге. Ей даже не было дела до умирающих без воды внутренностей. Было одно желание - залечь на этом пустом столе, и пусть отпоёт её ветер, что шелестит снаружи. Марьяна снова посмотрела на стол, закрыла глаза, потом открыла. Но видение не пропало. На столе стояла разбитая недавно крынка. Ещё не понимая, что делает, Марьяна поползла к столу. Осторожно вскарабкалась на лавку, дрожащими руками ухватила посудину. И, о чудо! Крынка была полна воды! Отличной, чистой, искристой, свежей, дождевой воды! Никогда ничего более вкусного Марьяне не доводилось пить. Полтора литра были проглочены в секунду. - Боже... Это просто чудо, - девушка подняла голову к потолку и проникновенно зашептала: - Спасибо! Спасибо! Спасибо!!! *** С этой минуты её жизнь начала новый виток. Дом, бывший прежде палачом, теперь стал если не другом, то больше похожим на нестрогого тюремщика. Выйти на улицу по-прежнему было нельзя, но зато в крыше образовалась щель, через которую тонкой струйкой текла дождевая вода. И это было только начало! После того, как вымытая горница засияла словно образцово-показательная избушка, Марьяна обнаружила появившийся волшебным образом мешок с провизией. Дни побежали словно в детстве на каникулах. Каждое утро ждал сюрприз! Одним из первых подарков была прялка с громадным пучком льняной кудели. И Марьяна с наслаждением предалась изучению бабушкиного ремесла. Каждую ночь она представляла, что же дом преподнесёт ей завтра. И никогда не угадывала. На столе то обнаруживались пяльца, то прямо под боком толстенная книженция с рецептами старорусской кухни, а однажды в центре горницы взгромоздился ручной ткацкий станок... С пищей теперь тоже проблем не было: то в сенях найдётся мешок с крупой, то на окне окажется вполне современная банка солений, а однажды в печную трубу даже провалилась подстреленная утка. Сама того не осознавая, Марьяна начала привыкать к такой жизни. Но постепенно всё сильнее и сильнее она задумывалась, что же делать дальше? Дому она явно нравилась, но не жить же так до старости? Она ежедневно садилась посреди избы и вопрошала в пустое пространство: - Дом, ты меня отпустишь? Ну, что ты молчишь? Ты же разумный. Не можешь говорить, то хоть дай знак. Такие, повторяющиеся изо дня в день, монологи давно стали ритуалом. А за окном уже отшумело лето, и подступала осень. Марьяна же не теряла надежды. Её разговоры с домом стали всё более продолжительными. Она с тоской рассказывала о своей жизни, о нелёгкой работе. Говоря о больных детях, она всегда заливалась слезами. Но дом хранил молчание. Хранил до самого первого снега. Ноябрьский снегопад за ночь выбелил всё вокруг. Марьяна с тоской глядела в белое безмолвие и тихо плакала. Обречённость вновь сдавила горло с небывалой силой. Пальцы вновь задёргались, и девушке казалось, что они ищут то ли нож, то ли верёвку. Пытаясь хоть как-то отвлечься, она обернулась. Глаза забегали по горнице, но ничего нового не нашли. - Вот и кончились подарки, - Марьяна устало прикрыла глаза. Но тут боковое зрение что-то зацепило, что-то неестественное, что-то новое. Она распахнула глаза и уставилась на стену. Там висела тарелка громкоговорителя. Чёрная, неуклюжая махина из старых фильмов про войну. Марьяна медленно приблизилась, осторожно прикоснулась к чёрной шершавой поверхности, медленно повернула регулятор громкости. И тотчас же комната заполнилась шумом, треском и свистом. Совершенно отвыкшая от звуков цивилизации девушка в страхе зажала уши, но потом опомнилась и убавила громкость. - Шум есть, веселья нет, - мрачно констатировала Марьяна. В течение дня она много раз включала старинное радио, пыталась вслушиваться, но среди бесконечных помех разобрать что-либо было невозможно. И только под вечер среди океана грохота и свиста она уловила строгую, хорошо поставленную речь. Шёл выпуск новостей. Подумать только! Марьяна даже не подозревала, что такое вещание ещё существует. Она жадно вслушивалась в обрывки слов, пробивавшихся сквозь шумовую завесу, и её не покидало чувство, что она вот-вот услышит что-то важное. Бежали минуты, а девушка, застыв неподвижно, с томлением ожидала. Чего она ждала? Тогда о