В следующее мгновение я распрямился как пружина, нанеся Дигману удар в челюсть открытой ладонью. От неожиданного и резкого удара парня отбросило, и, не удержавшись на ногах, он с грохотом рухнул на пол между партами. Вскочив на ноги, я бросился на его приятеля. Динкфильд был настолько ошеломлен моей атакой, что даже не смог оказать никакого сопротивления и оказался на полу, на пару со своим приятелем. Стоя над ним, я насмешливо спросил:
— Бак, тебе еще отвесить пару раз по шее или хватит?
Тот, держась за челюсть, что-то пробурчал неразборчиво.
— Я так понял, что ты сейчас извинился передо мной.
Тот вскинулся, хотел что-то сказать, но наткнувшись на мой не предвещающий ничего хорошего взгляд, только согласно мотнул головой. Унижать парней я дальше не стал и вернулся на свое место. Обоим парням помогли подняться на ноги одноклассники, а еще спустя пару минуту прозвенел звонок. За урок оба парня пришли в себя, и когда мы стали собирать сумки, чтобы перейти в химическую лабораторию, Дигман дождался, когда большая часть класса выйдет, подошел ко мне и угрожающе заявил:
— После уроков мы тебя так отделаем, что родной папаша не узнает!
Я только усмехнулся, глядя ему в лицо. Его это окончательно взбесило, но полученный недавно урок и моя непонятная ему уверенность заставляли инстинктивно остерегаться меня. Он с большим трудом сдерживал свою ярость, и как только ему на глаза попался один из немногих оставшихся в классе школьников, а это был Питер Красли, он не выдержал.
— Поросенок, ко мне!
Питер, как загипнотизированный, подошел к нему, и Дигман небрежным жестом сунул ему свой портфель, после чего заявил приказным тоном:
— Отнесешь в лабораторию!
— Питер, кинь его портфель на пол! — неожиданно резко скомандовал я.
Секунду поколебавшись, Красли, с опаской глядя на меня, осторожно опустил портфель Дигмана на пол и выпрямился в ожидании нового приказа.
— Чего встал?! — обратился я теперь к Дигману и принял угрожающий вид. — Быстро забрал свой портфель и топай в лабораторию, а то опоздаешь! Ну! Пошел!
Унижение, которому я его сейчас подверг, заставило парня потерять голову и кинуться на меня, за что он и поплатился, налетев на элементарный прием, после которого оказался стоящим на коленях с вывернутой назад рукой. Подросток еле сдерживался, чтобы не застонать. Его приятель Бак только напрягся, собираясь броситься на меня, как я его предупредил:
— Одно твое движение, и я ему сломаю руку. И в этом именно ты, Динкфильд, будешь виноват.
У меня не было цели ломать репутацию лидера класса, поэтому решил не затягивать этот спектакль, так как я добился, чего хотел. Показал всем, что я крутой парень, а значит, китаянка, с которой общаюсь, находится под моей защитой. Она, кстати, присутствовала при этой сцене и, кажется, одна из немногих поняла, в чем ее суть. Отпустив руку лидера, я взял свою сумку и сказал стоящим в полном ступоре оставшимся одноклассникам:
— Ребята, пошли быстрее, а то опоздаем на занятия.
В этот день я Дигмана больше не видел. Он пришел на занятия только на следующий день. Пару дней обо мне в классе еще говорили, кое-кто даже попытался записаться в мои друзья, но так как я держался отчужденно, то все общение со мной заключалось в нескольких словах: «Привет. Как дела? Хорошо. Пока». Да и кому интересно обсуждать новости или сплетни с человеком, который выслушивает тебя с каменным лицом, а потом уходит, ни слова не говоря. Подросток из меня получился довольно странный, но передо мной не стояла задача подружиться с классом, а только с Мэй. Свою задачу я выполнил. Несколько дней класс лихорадило, так как привычный расклад нарушился, и теперь все считали, что лидером в классе станет новичок, но так как я продолжал вести себя, как обычно, то одноклассники поняли, что тот ни на что не претендует. Стоило всем это понять, как все почти, за небольшим исключением, вернулось на свои места. Пока большая часть класса, оставшись верными Дигману, старалась держаться от нас на расстоянии, то другие ребята, кто временами становился объектом насмешек своих одноклассников, неожиданно записались в друзья к моей китайской подружке. Таким образом, они считали, что находятся под моей защитой. В принципе, так и было. Особенно после того случая на перемене, когда парень из параллельного класса решил показать себя героем перед приятелями и сильно толкнул Питера с криком:
— Дорогу, свинья!
К его несчастью, я оказался рядом, после чего обидчику стало очень больно. Трое его приятелей, до этого весело смеявшихся над грубой шуткой, резко заткнулись, глядя, как корчится на полу от боли их друг. Несколько секунд я смотрел на них, но подростки только отводили глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом. Так как это произошло в коридоре во время большой перемены, то слухи об этом быстро разошлись по всей школе, и Питер, неожиданно для себя, стал другом крутого парня. Естественно, что к моим одноклассникам, поддерживавшим дружбу с Мэй, в школе стали относиться без особой симпатии, но при этом старались не только их не задирать, но и даже обходить стороной.