В душе своей Даррел оставался деревенским парнем и почти каждые выходные возвращался домой, чтобы схватить удочку или ружье двенадцатого калибра. С пяти лет Даррел вместе с тремя своими братьями все свободное время проводил в полях и лесах, браконьерствуя, собирая птичьи яйца, срывая голыми руками осиные гнезда и прыгая с высоких деревьев. В десять лет он уже мог меньше чем за минуту освежевать и выпотрошить кролика, а затем продать его за два шиллинга местному мяснику. Он умел различать по звукам и запахам лисицу, горностая и других лесных зверей.
Родившийся в год окончания Второй мировой войны, Даррел был прирожденным бойцом. С малых лет он прокладывал себе дорогу кулаками, сначала в детском саду, затем в полудюжине школ, а потом, еще не достигнув совершеннолетия, стал чемпионом по боксу в Валлийской школе авиации. В 1962 году Даррел поступил на службу в королевские ВВС и вскоре сделался чемпионом КВВС и вспомогательных служб в среднем весе. Одно время он тренировался у Дейва Джеймса, и сам великий Эл Филлипс предлагал ему уйти в профессиональный бокс. Даррел остался уличным бойцом в боксерских перчатках: он слишком горячо любил авиацию, чтобы променять ее на профессиональный ринг.
Даррел говорил с мягким валлийским акцентом. Честность для него была религией, и, несмотря на дремлющую агрессивность, он редко выходил из себя. Снискав репутацию человека порядочного и справедливого, Даррел дослужился до звания сержанта. В шестидесятых ему пришлось побывать на Кипре, в Сингапуре, в Малайзии, Замбии и Южном Йемене, в арьергарде почетного отступления Британской империи из своих колоний.
В 1970 году, за два года до того как устроиться в «Роунтри», Даррел был принят в ряды 21-го территориального воздушно-десантного полка, а четыре года спустя его завербовал в «пушинки» Спайк Аллен, которому требовался очень мобильный местный на юго-западе страны.
На 18-й развилке Даррел свернул с М-5 на Хотуэлл-роуд. Он не вел торговые дела в Бристоле, однако на Юго-Западе почти не было крупных городов, с которыми он не был знаком достаточно хорошо. Оставив «эвенджер» на Истон-роуд, Даррел пересек улицу и вошел в паб «Пони из шахты».
Истон изобилует домами Викторианской эпохи и тускло освещенными улочками. В этническом плане здесь царит самая настоящая мешанина, по городу рассыпаны десятки убогих пивнушек, но «Пони из шахты» – совершенно другое дело. Паб был недавно отреставрирован, но хозяева сохранили первоначальную атмосферу популярного у рабочего класса заведения, куда можно без опаски пойти с женой, если только у нее достаточно большой запас слов. Декором служили развешенные по стенам бронзовые шахтерские лампы, конская упряжь, кирки, лопаты и прочие снасти углекопов. Помещение было разделено деревянными кабинками, в них стояли столы и скамьи.
Заказав две кружки «Гиннеса», Даррел направился прямиком в угловую кабинку, где его уже ждал Джо.
– Рад тебя видеть, друг мой.
Восточноевропейский акцент Джо никак не вязался с клетчатой рубашкой, галстуком в клетку и безукоризненно отутюженным твидовым костюмом. В четверть седьмого вечера зал еще оставался относительно пустым, но все же Даррел, поздоровавшись с Йозефом Хонгозо, бросил в щель стоящего рядом музыкального автомата несколько монеток, чтобы предстоящий разговор на какое-то время потонул в популярных мелодиях.
– Давненько мы не виделись, – сказал Даррел, пожимая венгру левую руку.
В 1956 году, во время восстания в Будапеште, советский танк оторвал Йозефу правую руку, однако он и сейчас, в свои сорок девять лет, побеждал в состязаниях по армрестлингу любого соперника.
Даррел передал Хонгозо досье на Сайминса, полученное от Спайка. Он понимал, что в папке вряд ли содержится информация, неизвестная венгру, поскольку Джо вот уже неделю следил за каждым шагом наркоторговца.
Подняв взгляд, коротышка-венгр сказал:
– Этот человек – исчадие ада, понимаешь! Он убивает в нашем городе молодежь и даже маленьких детей.
Джо терпеть не мог наркотики в любом виде, даже если речь шла о лекарствах. Торговцев «дурью» он люто ненавидел.
Только Даррелу и Спайку было известно о той помощи, которую Хонгозо оказывал «пушинкам». Даррел завербовал его два года назад, в Бристоле, после встречи в кафе на Стейплтон-роуд. Сам Даррел в течение трех часов дожидался там темноты, поглощая несчетные чашки черного кофе. У Джо, владельца кафе, особой работы не было, и он, будучи человеком общительным, решил развлечь одинокого клиента дружеской беседой. Слово за слово, и они разговорились.