— А как насчёт того, что ты станешь вором в законе? Тебе не кажется, что такое решение мы должны были принять вместе?
— Ты могла бы начать меня отговаривать, хотя я не вижу, как можно этого избежать.
— Ты даже не дал мне шанса прийти к такому же выводу? Раньше я тебя удивляла. Я вполне могу мыслить логично ну, за исключением того, что живу с тобой.
В его глазах вспыхнула боль.
— Я не говорю, что твоё мнение для меня не важно. Но если я с тобой о чём-то говорю, то в следующий раз ты ждёшь, что я буду говорить ещё больше.
— Ты прав. Я бы хотела узнать хотя бы самые основные факты из твоего прошлого!
— Может, я не хотел об этом рассказывать, так как знал, что это тебя оттолкнёт! Чем больше я тебя хочу, тем сильнее меня это пугает. Ты видела мой страх.
— О чем ты?
— Каждую ночь я испытывал соблазн с тобой поговорить. Пару раз я был так близок. А наутро я проклинал собственную глупость и слабость. — Он отвернулся. — Я никогда ни с кем не был так слаб. И может быть… может быть, я винил тебя за то, что я так себя чувствовал.
— Как так?
Он обернулся ко мне.
— Как будто я умру без тебя! И если тебя оттолкнёт моё прошлое, то к чему это меня приведёт? К ёбанной смерти! Тогда почему мне так хотелось всё тебе рассказать? Это бессмысленно!
— Так ты оправдываешь свою холодность? — После каждой умопомрачительной ночи он просыпался с ещё большей решимостью отгородиться, обвиняя меня в том, что он чуть не открылся? — Давай я повторю всё ещё раз. Ты вёл себя, как кретин, потому что хотел меня больше прежнего?
Он не отрицал.
— Боже! И снова ты не даёшь мне шанса. Ты отталкиваешь меня тем, что не общаешься со мной. Знаешь, что? Я сдаюсь. Если тебе страшно всякий раз, когда я спрашиваю о твоём прошлом, то больше я этого делать не буду.
— Что это значит?
— Это значит, оставь свои секреты при себе, — по лицу снова заструились слёзы. — Они мне больше не нужны!
— Ты хочешь, чтобы я тебе доверился, потому что надеешься, что это меня изменит, исцелит. Но это не так!
Повышая голос с каждым словом, он сказал:
— Внутри меня всегда будет тень!
В ответ я проорала:
— Черт побери, Севастьян, я не хочу, чтобы тень исчезла — я хотела, чтобы она стала нашей тенью!
Его рот открылся, глаза были полны недоумения.
— Я хотела тебя узнать, а не изменить.
Он оправился достаточно, чтобы произнести:
— А если эта тень даст тебе понять, что ты никогда не получишь от меня того, чего хочешь? Что моё прошлое не даст мне возможности подарить тебе то будущее, которого ты заслуживаешь?
Тыльной стороной ладони я смахнула слёзы.
— Какого будущего, по-твоему, я заслуживаю?
— Жизни с хорошим человеком.
С этим я спорить не могла.
— Но человек определяется его прошлым, — сказал он. — Это означает, что я — убийца. И останусь им навсегда. Я никак не смогу изменить этого ради тебя. Как бы сильно я ни старался, чем бы я не пожертвовал, это прошлое следует за мной и будет следовать всегда. Разве я смогу не запятнать этим тебя?
— Я ведь знала, чем ты занимался. И приняла это. Я видела дважды, как ты убивал. Что же ещё?
Он вскочил на ноги, вновь принявшись расхаживать. Зачем он это рассказывает? Если бы он решил, что его откровения положат нашим отношениям конец, он бы не стал ничего рассказывать. Значит, он признал, что дальнейшее молчание равнозначно концу.
— Ты не понимаешь, о чём ты меня просишь! Пахану я этого не рассказывал, но он всё равно мне доверял. Любил меня. Почему и ты так не можешь? — Севастьян искал любые возможности для самосохранения. — Почему ты не можешь сделать вид, что моего прошлого не существует? — С горечью он тихо произнёс, — я так и делаю.
— Я не могу притворяться. Мне нужно знать.
Он запустил пальцы в волосы, дёрнув концы.
— Натали, мне нужно… мне нужно, чтобы ты ничего не знала. Но осталась всё равно.
— Я клянусь тебе, этого не будет.
Он опустил руки.
— Черт побери, ты должна!
Я покачала головой, слёзы высохли.
— Севастьян… — Он повернулся ко мне и стоял неподвижно, будто ожидая падения гильотины. — … я уже ушла, — я встала, чтобы одеться.
Он схватился за горло, будто задыхаясь.
— Не говори так! — Он рванулся вперед и схватил меня за плечи. — Посмотри на меня. Посмотри на меня!
Его глаза казались совершенно чёрными.
— Я скажу тебе, что убил много сыновей и отцов. Я начал убивать в двенадцать лет.