– Запаниковав, она могла забежать в первую попавшуюся комнату. Чью, например?
– Рубинштейна. Он спал рядом с галереей.
– С той же целью, что верный раб на пороге комнаты своего господина?
– Не думаю. Правда, Паркинсон сказал мне, что когда Рубинштейн не мог заснуть, а последние два-три года он страдал от бессонницы, то тихо входил в галерею и оставался там до утра.
– Что ж, chacun a son gout [5]. Я бы не хотел проводить так ночь. Однако речь идет не о моем трупе. Вернемся к вопросу о вате. Не бросился бы убийца машинально в ближайшую комнату?
– Скорее остановил бы кровь своим носовым платком, а потом бы сжег его, как поступают девяносто девять процентов преступников в детективных романах. Однако если преступление совершила женщина, ее платочек будет мал для этой цели.
На лице Крука появилось уважительное выражение.
– Это мысль, – произнес он, – хотя, уверен, обвинение разнесет ее в пух и прах. Но все-таки следует иметь в виду. Кто столкнул автомобиль с обрыва?
– Рита, конечно. И вот еще что. Паркинсон пошел наверх спросить Лал – это было часов в десять – не попытаться ли связаться с какой-то из больниц – думаю, больница там только одна – на случай аварии, и она сама подошла к двери своей комнаты. А Бенсон заявил потом, что Рита провела весь вечер в комнате Лал. Тогда почему она не пошла на стук Паркинсона?
– Не могу сказать. Она умеет водить машину?
– Не знаю, – пришлось признаться мне, – но выясню. У нее есть и смелость, и сила.
– Могла Рита незаметно уйти и вернуться?
– В тот вечер никто не видел ее в доме. Она ухаживала за Лал. Коридором, в который открывается потайная дверь, пользуются только слуги. Ей требовалось немного подождать, а потом выскользнуть из дома. Освещение в том коридоре скверное, дверь открывается бесшумно, поэтому никто не знает, когда Рубинштейн вышел. Из-за жены ему приходилось часто ходить этим путем. Тем вечером по ту сторону дома никого не было; было бы легко завести мотор машины и уехать. Рита сильна, как лошадь. Нравственность у нее примерно такая же, как у кота. Если б ее увидели крадущейся в темноте, никто не придал бы этому значения. Если бы ее туфли утром оказались в засохшей грязи, никто не удивился бы. Думаю, они чаще бывают грязными, чем чистыми. Она могла войти в боковую дверь и направиться прямо в комнату Лал, не приближаясь к главной части дома. Если бы Рита встретила кого-нибудь, то объяснила бы, что подходила к воротам посмотреть, не едет ли Рубинштейн.
– Правдоподобно, – согласился Крук. – Думаю, ты понимаешь, что нравственные качества Риты сомнительные. Если ее тогда видели выходящей поздно вечером, она вполне может сказать, будто встречалась с любовником. И ей не составит труда представить любовника, если понадобится. Будь она из тех женщин, кто боится тумана, ее выход в туман помог бы нам гораздо больше.
– Будь она такой, то Лал бы ее не держала, или она бы не оставалась с Лал, и ей явно не хватило бы смелости вести машину к Черному Джеку. Все знают, что это опасно.
– Я не говорю, что это объяснение не является возможным, – произнес Крук. – Но не знаю, что решит полиция.
– Вот тебе еще одно объяснение: Рубинштейн вернулся, зашел в галерею, Паркинсон увидел его там и убил.
– Зачем?
– Потому что Паркинсон совершал махинации с его счетами – подделывал его подпись на чеках, – завел интрижку с Лал – не знаю. Рубинштейн прознал об этом, и любой поступок из этих трех он бы не простил. Кстати, Филпоттс подскажет нам. Паркинсон знал бы, где искать вату; ему бы пришла мысль обрядить тело в халат; в тот вечер у него была возможность отвести автомобиль в безопасное место, когда он подходил к воротам и разговаривал с заблудившимся автомобилистом-американцем; он мог спустить машину с обрыва среди ночи, выйдя в незапирающуюся боковую дверь. Рубинштейн мог возвращаться в позднее время и не хотел будить весь дом. Паркинсон человек бедный и весьма честолюбивый.
– Он счел нужным оставаться в этой стране, пока труп не обнаружат.
– Блеф, чистейший блеф. Можно откровенно блефовать, как только вздумается, и в половине случаев быть правым.
– А внезапный религиозный пыл миссис Рубин-штейн? Тебе он не кажется подозрительным?
– Нет. Лал из тех женщин, которые рады были бы встать на рыночной площади и каяться в грехах. Однако если Паркинсон тебя не устраивает, то что скажешь о Грэме? Он безумно завидует коллекции Рубинштейна.
– Он прокрался в Китайскую комнату и заколол Рубинштейна… Зачем?
– Ради возможности выкупить эти вещи за десятую часть номинальной стоимости и сколотить огромное состояние. Разумеется, я ничего не утверждаю, но если бы Грэм увидел, как Рубинштейн радуется и, вероятно, дразнит его… Произошла бы ссора. Рубинштейн несколько лет пытался откупить у него Фэнни, но ни он, ни она не поддались. Да, вражда между ними существовала. Вопрос в том, если Грэм виновен, кто его сообщник?