— И что?
— Как что? У ангъяка есть заговоренная собачья кость.
— А какая — берцовая, бедренная или тазовая? — деловито поинтересовалась я.
— Обычная кость от ноги, — немного подумав, сообщила сова и продолжила: — В общем, вся сила моего нехорошего хозяина находится в этой небольшого размера кости, но это в человеческом понимании небольшого — видела бы ты, как он этой костью в воде вместо весла загребает.
— Да, да, нам что-то говорили об этом, — припомнила я рассказ Ухтыкак, а ведь тогда посчитала историю о кости и черепушке чрезмерно преувеличенной.
— Слушай, а череп собачий, который вместо лодки, — он тоже имеет магическое значение?
— Конечно нет! С какой стати? Его назначение чисто практическое. В общем, так как сегодня у этого злобного доброходца дело обломилось, то завтра у нас будет внеплановый выход на охоту. Нет, вернее, выход на охоту у него, но мне тоже, как понимаешь, придется быть рядом. Итак, завтра на рассвете на этом месте — не забудь. И помни, у моего доброго хозяина особенно силен хук слева. Да и когти будь здоров, гораздо крупнее моих, поэтому в дополнительном оружии он не нуждается, но кость носит всегда с собой. Главное — отобрать ее и сломать пополам, этого достаточно, можно не мельчить. Теоретически его душа тут же должна вылететь из тела и покинуть землю живых. Тело, по идее, начнет уменьшаться на глазах, пока не превратится в маленькое пятнышко, которое вспыхнет и пропадет.
— Постой, постой, а что это значит «теоретически»? — насторожилась я. Что, эта сова пытается мне утку подсунуть? У меня появились смутные сомнения насчет белокрылой помощницы. — А ну давай договаривай!
— Я имела в виду, что так должно быть. Но для верности еще прочитайте какое-нибудь простейшее заклинание об изгнании мертвых. И дело будет сделано, всем хорошо, да здравствует свобода! У вас ведь есть знакомая шаманка? Ну так о чем речь?
Краем глаза я углядела, что в мою сторону топают Алекс с профессором. Надо же, вспомнили?! Чем я удостоилась такого внимания, ума не приложу…
— Это твои идут. — Сова тоже их заметила.
— Слушай, расскажи им все сама, а то они мне не поверят.
— Извини, не могу, времени в обрез, я и так уже тут у тебя засиделась. В любой момент ангъяк меня может хватиться.
Алекс с агентом 013 подошли к нам.
— Наконец-то мы тебя отыскали. Что, на досуге решила подрессировать сову? — виновато начал командор. Чувствовалось, что он не в своей тарелке, наверное, никак не может себе простить, что отказался покатать меня на спине…
Умной птице он совсем не понравился. Я, конечно, тут же раскрыла рот, чтобы вступиться за оскорбленную сову, но та меня опередила:
— К сведению сказать, в дрессировке я не нуждаюсь. До всего можно дойти умом, и в гробу я видела вашу дрессуру… — Птица поклонилась, приложив к груди крыло. — Я здесь сугубо по делу, его обстоятельства изложит вам эта милая девушка. А мне, простите, пора откланяться. Ваша покорная слуга белая сова…
С этими словами птица взлетела в воздух и вскоре пропала из виду. Задвинув подальше в угол личные амбиции, я просто пересказала моим (еще пока) товарищам все, что услышала от неожиданно появившегося у нас нового партнера. Хотя правильнее было бы сказать — союзника…
— Ребята, а вы когда-нибудь раньше видели говорящих сов? — радостно-возбужденно подпрыгивала я сразу после того, как закончила свой довольно сумбурный рассказ об ангъяке, охоте и костях.
— Я как-то встречал целую стаю говорящих уток, причем галдели они все одновременно. Тяжелое, надо сказать, зрелище, — припомнил кот, чуть вздрогнув. — А сове этой, я думаю, можно верить, что скажешь, Алекс?
— Согласен с тобой, рассказ звучит убедительно, — кивнул командор.
Как приятно, когда твои слова не подвергают сомнению.
— Значит, возвращаемся сюда на рассвете завтрашнего дня, — заключил кот. — А сейчас назад к Ухтыкак, придется еще и ее тащить с собой для читки заклинания. Бабуленька весит, по-моему, не меньше 180 кэгэ и еле ноги передвигает, но можно воспользоваться санками, повезем по очереди. То есть вы повезете, меня ездовые собаки засмеют… В любом случае, кроме нее полагаться нам не на кого — других шаманов в округе не имеется.
Мы развернулись и двинулись назад. Я вспомнила слова Алекса, сказанные несколько часов назад, о том, что он ко мне неравнодушен. Интересно, это он правду сказал или, как всегда, съязвил? Сейчас, идя с ним рядом и глядя в его непроницаемое лицо, я никак не могла угадать, что у него на душе. Хотя вполне могло быть, что он действительно проговорился и неожиданно для себя выдал сердечную тайну. Может, боится своим признанием дать мне повод для шуток, боится, что я начну над ним насмехаться и подтрунивать, поэтому и не раскрывает своих чувств.