— Если кто из вас захочет остаться жить, тот должен в течение тридцати секунд покинуть „РАФ“. По истечении этого времени автобус будет взорван гранатой „Ф-1“.
Это говорил Толик. Он был окрылен победой. Он знал, что это придаст авторитет семье.
Из „РАФа“ начали выходить и выползать раненые. По счастливой случайности, все бойцы Явера остались живы, хотя некоторые получили очень тяжелые ранения.
Эта „стрелка“ поставила точку в отношениях Гриши с Явером.
— Я ему показал, — говорил Гриша, — что не пальцем делан.
Но оставались милиция, которая сужала свое кольцо вокруг него, и терпила.
На узком семейном совете было решено, что Гриша должен покинуть город и отсидеться, пока все решится, в Запорожье.
Зная, что Толик принимает участие в Гришиной судьбе, милиционеры установили за ним круглосуточную слежку. Но планы следует претворять в жизнь: в назначенный день Толик сел в машину и целый час ездил по городу, отрываясь от „хвоста“. Убедившись, что „хвоста“ нет, подъехал к месту, где его ожидал Гриша. Тот сел в машину, и они поехали по направлению к нужной трассе.
Вдруг сзади включилась сирена и голос в репродукторе порекомендовал остановиться. В ответ на это Толик утопил педаль газа. Началась погоня в высоких скоростных режимах, которая долго шла по улицам города. Убегающим удавалось оторваться, но только на секунду. Милиция шла по пятам. При помощи радиосвязи она пыталась предугадать движение машины и блокировала дорогу. Беглецам удавалось проезжать, объезжать и пролетать места встречи.
Машина вырвалась на киевскую трассу и была остановлена у поста ГАИ. В ней оказался один водитель по имени Сергей Захаров. Он бегал от погони, потому что утром за завтраком у тещи выпил полстакана пива.
Его продержали шесть часов в горуправлении и, не найдя никакой связи между ним и двумя братьями, выпустили.
В это время Гриша подъезжал к Запорожью. Он сидел за рулем старенькой „Волги“. Перед глазами стояла погоня. За рулем Толя, а он повернулся и смотрит на догоняющую и орущую милицейскую машину. Вот поворот, пыль, стук щебенки. На какое-то время задней машины не видно.
— Гриша, держись крепче! По-моему, сейчас, — кричит Толя.
Машина на полной скорости входит в поворот. И тут же поворачивает еще раз и останавливается в широкой арке двора.
В это время такая же машина с такими же номерными знаками рванула с места. Гриша видел, как пронеслись, одна за другой, две машины погони. Толик поменял номера на „Жигулях“. Гриша пересел в стоящую в этом же дворе „Волгу“, и Толик проводил его на все тех же „Жигулях“ до трассы. Там братья расстались, и дальше Гриша ехал в одиночестве.
В Запорожье он прожил месяц, пока Толя искал „концы“.
— Теперь все позади, — заключил Гриша, вставая со скамейки. — Андрей погиб под колесами поезда. Ты уж прости, Тося, от тебя я не намерен ничего скрывать. Пойдем зайдем ко мне, а потом поедем где-нибудь буханем шампанского.
Перед тем как открыть дверь, он еще немного колебался и, махнув рукой, отворил.
Тося зашел в трехкомнатную, некогда уютную квартиру. Сейчас в ней не было ничего, кроме обоев. В гостиной на полу у стены лежал тонкий матрас, застеленный простыней. С потолка свисала лампочка на кривом черном проводе.
— Да, — сказал Гриша, — пришлось отдать все. Красивое колечко… Наверное, оно кем-то проклято.
ОТ НАКЛАДКИ К „СКЛАДКЕ“
Тося лежал в тени верхних нар, над которыми постоянно горел свет. Он с интересом рассматривал обитателей камеры.
Подошел Амиран и уселся рядом.
— Сейчас нас будет убаюкивать один профессор по истории. Я ему сказал, чтобы про Македонского рассказал. Хорошо будет перед сном послушать.
— Какой профессор? Откуда у нас профессор? — удивился Тося.
— Может, и не профессор. Но знаю точно, что он читал лекции по какой-то истории в МГУ. А сидит за нарушение паспортного режима и за подделку документов.
— Что же это профессор нарушил режим? — недоверчиво спросил Тося.
— У него была временная прописка, до шестого числа. А он подставил двойку и тем самым продлил ее на двадцать дней. Как бы то ни было, сейчас глянем, какой он лектор. — Амиран указал в сторону направляющегося к центру камеры невысокого сорокапятилетнего мужчины с греческими чертами лица.
Тот остановился посередине и скромно, робко начал рассказывать о первых походах Александра Македонского. Свой рассказ он подкреплял цифрами и датами, вставлял разные лекторские слова, такие, как „так сказать“, „дескать“ и другие. По всему было видно, что он очень волнуется. О подобной аудитории профессор и не помышлял. Он внимательно следил за каждым словом, боялся сказать что-либо, выдававшее его коммунистическую сущность.
Его рассказ заинтересовал притихших заключенных. Однако каждые пять минут его прерывала чья-то громкая реплика. Сначала лектор реагировал, но, поняв, что этого можно и не делать, начал более уверенно. Почувствовав одобрение и поддержку, он свой исторический рассказ стал пересыпать шутками современной жизни. В образовавшейся тишине мысли перенесли Тосю далеко от Бутырок, в его прошлую многокрасочную непредсказуемую жизнь.
Валера Алим пробыл в Одессе неделю. За это время он успел решить все свои дела, в которых первым помощником для него был Тося.
— Если бы не ты, Тося, — говорил Алим, сидя за столом с многочисленными яствами, который Тося накрыл в его честь, — мне бы пришлось торчать в вашем городе целый месяц. Да еще не известно, смог бы я решить все именно так» Благодарю тебя, друг, за твое участие в моих проблемах.
К концу пиршества Алим пригласил Тосю в Луганск. Он уверял товарища, что в его городе гораздо больше лохов, чем в Одессе, а, стало быть, заработок будет более существенный.
Тосе нравился Алим своей серьезностью. Такой слов на ветер не бросает. Поэтому предложение друга принял без колебаний.
По приезде в Луганск Алим представил Тосе множество ребят, которые были в его команде. Среди парней разной комплекции и разного интеллекта Тосе предстояло определить компаньонов для работы. Ими стали невысокого роста парень по имени Нурик и огромный Сергей по прозвищу Гвоздь. Определив подельщиков, Тося приступил к работе на территории, закрепленной за Алимом и его бригадой. Валера уверял, что все возможные конфликты, возникшие в процессе Тосиной работы, он решит с быстротой сокращения мышц.
В первый же день их работы Гвоздь «выдернул» мужчину средних лет, который приехал за покупками из города Ясиноватая. Очень быстро трое долистов оставили ротозея без денег. И нажитые восемь тысяч рублей тут же разделили между собой.
В центре города на улице Артема располагалось кафе под названием «Театральное». Здесь же был очень уютный бар с европейским интерьером. В этом месте любили собираться криминальные слои населения. В баре или за столами кафе одни обменивались разными впечатлениями о телках или о поездках по курортным местам. Другие приходили сюда, чтобы дать «наколку» на «жирного лоха» более сведущим в данном вопросе коллегам. Третьи — сыграть в карты и повидать старых друзей.
Трудящиеся жители города старались не приближаться к «Театральному» и обходили его по противоположной стороне улицы, так как знали, что встреча с блатными не сулит им ничего хорошего.
Гвоздь, получив свою долю от Тоси, тут же отправился в «Театральное» повидаться с приятелями и похвастать нажитым.
Была осень, и завсегдатаи кафе скучали от безделья. В Луганске мало приезжих толстосумов, особенно в это время года, а коренные жители знали всех братков в лицо и никаких дел с ними иметь не желали.
Сергей зашел в бар и застал его обитателей в унылом настроении. Но он на это не обратил внимания. Громко приветствовал всех и, подойдя к стойке бара, заказал пять бутылок шампанского и две коньяка, чем вызвал к себе интерес посетителей. Получив выпивку, Гвоздь предложил всем желающим принять участие в ее распитии.