Открылись огромные ворота, и появилось много ребят, которые помогли разместиться «КАМАЗу». Тося с Дворным зашли вдвоем в кабинет директора предприятия. Директором была невысокая женщина с испугом в глазах. Она сидела в кресле за столом, а по бокам стояли двое крепких парней.
— Я смогу заплатить только триста пятьдесят тысяч, — сказала женщина, Кигда Тося и Дворный уселись за стол. — А остальные сто пятьдесят будут не раньше чем через неделю.
— Так не пойдет, — возразил Тося. — Нам нужны все сегодня. А иначе мы оставим какую-то часть пригнанного сооружения, а остальное привезем, когда появятся деньги.
— Миша, — обратилась женщина к Дворному, — у меня правда больше нету ни копейки. Хотите — возьмите товаром.
— Какой товар? — спросил Дворный.
— Видео-, аудиокассеты, — начала перечислять та, — все японского производства, голландские мохеровые шарфы…
— Ладно, ладно, — перебил ее Тося. — По какой цене? — И тут же добавил: — Сговоримся.
— Отличный мы с тобой сделали удар, — сказал Дворный дома у Тоси.
Он помогал разбирать вещи, внесенные в квартиру. Тося сортировал видеокассеты, икру и шарфы.
— Дворный, — сказал Тося, — тебе дорога эта женщина? Та, что только что выплатила нам деньги?
— Да что ты, Тося! Она просто председатель кооператива, и я несколько раз выступал в роли ее «крыши». И не больше.
— Тогда вот что я тебе скажу. Если вдруг решу, что этому «КАМАЗу» не место на ее площадке, и заберу его, тебя это никак волновать не станет?
— Ну конечно, Тося. Делай с ним что захочешь и что сумеешь. Конечно, мне бы хотелось, чтобы делал ты это со мной.
— Да я еще ничего и не собираюсь делать. Что, спросить нельзя?
Вечером Тося лежал на диване, заложив руки за голову. Большой мохнатый пес потягивался на ковре у дивана. Видеомагнитофон был включен. Телевизор показывал изумительный ялтинский пляж, где Тося сидит в шезлонге. К нему прижимается интересная блондинка. Рядом — скрипач в сером костюме виртуозно работает смычком. Седовласый музыкант танцует со своим саксофоном. Играет гитара. На этом оазисе пляжа царит веселье.
Но Тося не видел, что показывает телевизор. У него в голове было другое. Он вспоминал, что к самым воротам «КАМАЗ» подвозили путаными улочками и из всех, кто принимал участие в этой операции, лишь он и Дворный знают место, где находится «КАМАЗ». «Пока они перевертят, перекрутят, перебьют номера, — рассуждал Тося, — пройдет неделя, другая. И за это время не мешало бы куда-то пристроить этот КАМАЗ».
Через пару дней он поехал к Осмысленному на Дальние Мельницы, не имея конкретного плана в голове. Стучась в железные ворота большого забора, он вспомнил его имя.
— Привет, Саша! — сказал он, когда увидел у открывшейся калитки большого, недовольного Сашу.
— Ловко ты нас тогда провел! — ответил тот, впуская гостя во двор. — До сих пор вспоминаю. Вроде бы и отыгрался я тогда. А на самом-то деле тысяча ушла.
— Да ладно тебе, Саня. Я тоже думал о нашем знакомстве и хочу сказать, что, по-моему, ты неплохой парень. А деньги — это ерунда. Должны же были мы с чего-то начинать нашу дружбу.
Тося достал портмоне и, отсчитав, протянул Саше две тысячи.
— Вот этим подкрепляю каждое свое слово.
Саша взял деньги и невнятно пробормотал слова благодарности, после чего пригласил Тосю в дом.
Там он увидел уже знакомые лица ночных приятелей. Осмысленный указал гостям на дверь, и они с Тосей остались вдвоем. Саша сварил чифир и предложил Тосе. Тот не стал отказываться и не выказал удивления. Он взял в руки горячую железную кружку и, с наслаждением отхлебнув несколько глотков, протянул Саше.
Так они сидели и передавали кружку из рук в руки. Тут Саша недоверчиво посмотрел на Тосю и сказал:
— А ты знаешь, тот «КАМАЗ» угнали.
— Какой «КАМАЗ»? — не понял Тося.
— Да тот, которым ты интересовался.
— Что-то припоминаю. Большой, грязный и старый. Кому он мог быть нужен? — удивился Тося.
Саша изучающе посмотрел на него. Потом сказал:
— Теперь грузины платят сто тысяч тому, кто поможет отыскать их машину.
— Сто тысяч? — продолжал удивляться Тося. — Да за сто тысяч я его под землей найду. А как же с ними можно обговорить условия, чтобы не надурили?
— Я смогу это устроить, — проговорил Саша.
Тося оживился:
— Звери наверняка дали заяву, и поэтому с ними встретиться — это попасть на объектив к мусорам. Поэтому узнай для меня телефон, по которому я смог бы позвонить. И знай, если получится, что я здесь наживу какие-то деньги, о тебе буду помнить в первую очередь.
Осмысленный отдал какие-то распоряжения, крикнув кому-то через забор, и через несколько минут Тося получил нужные телефоны. Оказалось, что грузины абонировали номер в гостинице «Черное море».
Тося оставил Сашу наедине с его мыслями и друзьями.
Проезжая мимо «Русского чая», он заглянул к Дворному. Того не оказалось в резиденции. Вместо него он встретил там Колхозника и Мотыля. Колхозник крутил в руке коробочку апельсинового цвета. Тося обратил на нее внимание.
— Ты знаешь, — обратился Мотыль к Тосе, — в той большой «АЛКе», что мы пригнали, зимой может быть тепло, а летом — холодно? У меня есть паспорт от нее. А у Колхозника — коробочка с какой-то запасной деталью.
Тося взял паспорт и коробочку.
— Пусть побудет у меня, — сказал он. — Паспорт ведь не на русском языке. Попозже разберусь и расскажу вам. Передавайте Дворному привет. А я поеду: нет времени ждать.
Он приехал на железнодорожный вокзал и оттуда позвонил грузинам. Когда ему ответили, он сказал:
— Четыре дня назад у вас пропал «КАМАЗ». Если вы хотите получить его обратно, вам следует выполнить мои условия.
— А как мы узнаем, что это действительно наш «КАМАЗ» и что вы нас не обманываете?
— Брось пудрить мне мозги, умник, — сказал Тося. — Ты думаешь, я не знаю, что на этом телефоне висит «ухо»? Позвоню через полчаса, и ты мне скажешь, по какому телефону мы сможем с тобой поговорить вдвоем. И если ты попытаешься меня обмануть, наша связь сразу прекратится. И ты снова сутками будешь сидеть на телефоне рядом с двумя мусорами и кучей аппаратуры. А сейчас спустись на первый этаж. Там, возле одного из кресел, стоит большое дерево. Фикус называется. Сядь в кресло и засунь под фикус руку. Там ты найдешь то, что подтвердит мое отношение к твоему «КАМАЗу». — И Тося положил трубку.
Через полчаса, когда он с автовокзала набрал этот же телефон, уже знакомый ему голос с сильным акцентом назвал новые цифры телефона и добавил:
— Через пятнадцать минут.
Тося подъехал к ЦУМу и там набрал новые цифры. Когда ответил все тот же голос, он сказал:
— За «КАМАЗ» и «АЛКу» хочу сто пятьдесят тысяч.
Грузин стал просить отдать «КАМАЗ» за сто. В результате сторговались за сто тридцать.
— А теперь самое главное, — сказал Тося. — Это вопрос обмена. Вы уплатите сто тысяч, и я выгоняю «КАМАЗ» на какой-нибудь пустырь. Затем звоню и говорю, откуда его забрать. Тогда вы доплачиваете еще тридцать.
— Нет, — сказал грузин, — деньги против «КАМАЗа».
— На вашем месте я бы поостерегся подобной категоричности, — заявил Тося. — Если мы прервем наши отношения, я тут же отыщу покупателя за четыреста тысяч. И давно бы сделал это. Но тогда потеряется смысл, ради чего его похищал. И все это превратится в элементарное воровство. А я очень этого не хочу, так как Коран не позволяет. Но, клянусь Аллахом, сделаю это, если ты будешь продолжать свое упрямство.
— Слюшай, ара; не надо нервничать, — сказал грузин. — Я вижу, ты серьезный человек. Я понимаю твои опасения. Но и ты меня должен понять.
— Или так, или вообще никак, — сказал Тося. — «КАМАЗ» против денег ставить не буду. Когда ты увидишь «КАМАЗ», зачем тебе платить? Он и так твой. И вместо денег увижу мусорские стволы автоматов.