В а тот раз я тяжело вздохнул, потому что именно на этот коньяк обратил внимание. В баре стояли самых причудливых форм сосуды с интригующими этикетками. Среди них я сразу увидел простую поллитровку с длинным горлышком и дрянной этикеткой, кое-как приклеенной, на которой коряво было написано, что этот напиток - коньяк "Двин" производства Молдавии, а именно Молдавии.
Так вот, я тяжело вздохнул, снял с верхней полки два коньячных фужера и налил в каждый на одну треть золотистой жидкости. Потом немного подумал совсем немного, буквально пару секунд, - открыл маленький холодильник, оформленный под тумбу, обнаружил на дверце две плитки немецкого шоколада и половинку лимона, извлек все это и вместе с фужерами поставил на овальный поднос. Я не определил, из какого металла он сделан, но был он очень блестящий и весь покрыт затейливыми узорами.
Через минуту поднос оказался на низком столике между креслами, в одно из которых я осторожно уселся.
Хозяин взял фужер и, сделав маленький глоток, продолжал разглядывать меня, как бы оценивая. Я тоже взял свой фужер, поднес его к лицу и несколько секунд вдыхал аромат напитка - прекрасный, надо вам сказать, аромат: так коньяк делали только при коммунистах и то не везде. Насладившись ароматом, я тоже отпил чуть-чуть, подержал во рту, ощущая любимый вкус, и с удовольствием проглотил.
- Ты пока оправдываешь мои ожидания.
Хозяин говорил с едва заметным акцентом, который речи не портил, а напротив, придавал ей какой-то оттенок аристократичности. Кроме того, он произносил слова медленно, практически разделяя их по слогам, отчего фраза казалась весомой и чувствовалось, что этот человек уверен в себе.
- Пока...
он прервался, очевидно, полагая, что я спрошу, какие такие ожидания оправдываю. Я не стал доставлять ему удовольствие и скромно промолчал.
- Похвально... Ты даже лучше, чем я предполагал. - На этот раз, как мне показалось, его голос звучал с едва заметной досадой. - Мы находимся в этой комнате более десяти минут. Я за это время сказал много слов, а ты ограничился единственным междометием... Ну ладно. - Он развел руками: дескать, вот неблагодарная скотина, даже говорить не желает. И продолжал: - Ты хорошо воспитан, сдержан, осторожен, не по возрасту - возможно, в жизни у тебя было много испытаний, которые приучили взвешивать каждое решение и не давать волю эмоциям. Ты хорошо владеешь английским и прекрасно подготовлен физически - так по крайней мере меня проинформировали, я наводил справки. кроме того, ты сейчас крепко сел на мель, тем не менее не лебезишь и держишься с достоинством, но не вызывающе. Это неплохо. В общем, ты меня устраиваешь.
И тут он прекратил свою речь, расцепил руки и сделал правой такое движение, как будто выбросил окурок: слева направо, слегка растопырив пальцы с аккуратно подстриженными ногтями аристократической, как утверждают, продолговатой формы. Потом допил коньяк.
Мне совсем не понравилось, что меня разложили по полочкам, абсолютно не стесняясь моего присутствия, однако я счел нужным прекратить молчание, а то мой благодетель, чего доброго сочтет, что я подвержен мании величия.
- Знаете... - начал я и замялся. Он сообразил почему.
- Дон, просто Дон. Ты можешь звать меня так. И обращайся на "ты", без стеснения. Я люблю простоту обращения.
- Но вы старше меня, и потом... разница в положении, - промямлил я и тут же обругал себя: проклятая армейская привычка строго выдерживать дистанцию, очевидно, останется у меня до конца жизни.
- Ну зачем об этом? - спокойно произнес он и невольно нахмурился, впервые за время общения проявив эмоции. - Я прекрасно знаю, что уже не молод, и не надо напоминать мне. Хотя возраст тут вовсе не при чем. Мне просто хочется, чтобы у нас с тобой как можно быстрее установились близкие отношения, чтобы возникло взаимопонимание. Кроме того, я уже сказал, что мне нравится простота в общении. Разумеется, эту простоту я позволяю не всем. Ты должен это учесть. А что касается возраста, мне гораздо больше, чем можно дать на вид. Я старше твоей матери на девять лет.
Тут он прервался, испытующе глядя на меня: как я отреагирую на упоминание о матери. Я отреагировал. Он кивнул головой и продолжал:
- Да-да. Мне сейчас 58 лет. - Он развел руками и слегка поклонился - вот какой, дескать, молодец. - А выгляжу на сорок с небольшим. Стараюсь. Поэтому сделай милость, обращайся ко мне на "ты" и называй меня Доном.
- Хорошо. - Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. - Если ты позволишь, Дон, я хотел бы задать несколько вопросов.
- Пожалуйста. - Он слегка прикрыл глаза и всем своим видом показал, что готов отвечать на самые дурацкие вопросы, которые я пожелаю ему задать.
- Я хотел бы знать, кто вы... какое отношение ты имеешь к моей семье?
- К семье?! - Он как будто даже удивился. - К семье никакого, можешь не волноваться, если ты об этом. Твоей матери я преподавал историю в университете, а твой отец был моим другом. Затем твой отец женился на твоей матери, и они зажили отдельной от меня жизнью. С тех пор мы не общались. Так что к твоей семье я не имею никакого отношения.
- Понятно... - несколько растерянно пробормотал я, хотя на самом деле ничего понятно не было. Я до сих пор даже и не знал обо всем этом. - И потому... ты решил помочь мне?! Из чувства уважения к моим родителям?
- Считай, что так, - как-то лениво ответил Дон, и я понял, что он не желает продолжать разговор на эту тему.
- Ну хорошо... А какую работу ты мне хочешь предложить?
Дон хмыкнул. У него это вышло так, будто он отдельно произнес "х" и "м", абсолютно без эмоций.
- А тебе не все равно? Насколько я знаю, после того, как ты распрощался с армией, тебе не пришлось особо привередничать в плане добычи средств к существованию. Инкассатором работал, неделю мешки разгружал, а на последнем этапе кризиса бутылки собирал возле кафетерия...
Дон умолк, насмешливо разглядывая меня в упор. Как владелец богатого амбара со жратвой, в котором вдруг завелись мыши. И вот он, этот владелец, поймал на улице облезлую приблудную кошку и притащил ее в свой амбар - довольно комфортабельный по сравнению с сырой и холодной улицей. Единственная цель чтобы кошара отловила и сожрала мышек, которые грызут его мешки с крупой. А тут вдруг кошка, вопросительно глядя на толстую рожу хозяина, начала мяукать: дескать, чего это ты меня сюда притащил? Что я должна делать?